— Рано благодаришь. Ты всё ещё в опасности, и не ото всех я смогу тебя прикрыть.

Я отхожу, не собираясь упускать её помощь. Но, уже взявшись за ручку двери, замираю — она окликает меня по имени. Я оборачиваюсь, и Алор подходит ближе, вытаскивая из кармана сложенный листок. Я настороженно смотрю на него, вспоминая просьбу найти информацию об Арине… и о матери.

— Про твою сестру я почти ничего не нашла, и это меня зацепило. Я копнула глубже. Имя Лейлис помогло — так что спасибо за наводку. — Она берёт моё правое запястье одной рукой, а второй вкладывает бумагу в ладонь. Но не отпускает сразу, будто сомневается, стоит ли делиться.

Её взгляд цепляется за мой, и сердце колотится быстрее, чем минуту назад при встрече со Стеллисами. В её глазах — страх. Настороженность. Лишь сила воли заставляет её разжать пальцы.

— Теперь это касается не только тебя.

— Что ты нашла?

— Пока недостаточно, — отвечает Алор, кивая на дверь. — Поговорим после бала.

Я молча киваю и выхожу, следуя маршруту, что она описала. Но, не дойдя до дверей бального зала, останавливаюсь и разворачиваю бумагу в ладони. Воздух срывается с моих губ резким вдохом.

То, что я приняла за один клочок бумаги, оказывается тремя, сложенными друг в друга.

На первом — дата, примерно два месяца после Фестиваля огня, почти два года назад. Всего через несколько недель после того, как меня схватили. На нём написано:

«Арина Дайгар, задержана стражей Города Затмения. По словам главного стража, отправлена в шахту № 23.

Записи о прибытии Арины Дайгар в шахту нет.»

В этом нет ничего неожиданного, и всё же во рту появляется горечь, соответствующая тому, как выворачивает мой желудок. Я разворачиваю следующий лист. Это заметки Алор:

«Записи о причастности Равина. Запрашивал именно её? Охотился за ней? Почему именно она?»

Я переворачиваю к последнему листу — и моё сердце останавливается. Эта страница не похожа на другие. Она выцветшая, пожелтевшая от времени. С одного края — рваный край.

И всё же, даже спустя столько лет, я узнала бы этот разрыв где угодно. Я готова поклясться, что если прямо сейчас проберусь в штаб стражи, куда мне уже удавалось проникнуть, и достану их журнал, то этот лист идеально состыкуется с вырванной страницей — той самой, что отсутствовала в день смерти матери на Провале. Той, которую я так долго искала. Той, что хранит доказательство её убийства и имя убийцы.