— Значит…

Сорча, по правую руку от меня, метнула в него убийственный взгляд.

— Позже.

Так проходили последние полчаса. Си’ро пытался разговорить меня о том, что ждёт за пределами барьера. Но Сорча, явно являвшаяся авторитетной половиной пары (и за этим столом тоже), считала, что лучше оберегать меня и обходить эту тему.

— Значит, вы давно связаны, но всё ещё… — Он сделал рукой жест, подбирая слова, — не продвинулись дальше.

Это была мягкая форма сказать: мы не переспали.

— Было сложно. — Мне казалось, я повторяю это бесконечно. — А последние два месяца для нас обернулись всего двумя днями, так что…

Сорча слегка изменила позу, её великолепные волосы переливались под луной, отливая голубыми искрами. И она, и Коад выглядели не старше сорока, здоровые и прекрасные, хотя я понимала: возраст сидхе относителен. Кто знает, как стареют драконы?

Я подозревала, что они были совсем молоды, когда родился Мэддокс.

— Разумеется. Просто поразительно, что… Мэддокс выдержал так долго. Я имею в виду, сопротивляясь наид нак. — Я уловила, как её голос дрогнул, когда она произнесла имя сына. Говорила ли она его все эти годы? Или тема была запретной, такой болезненной, что проще было умолчать? — Коад едва вынес те две недели, что мои родители потратили на подготовку к поморум.

Коад бросил на жену горьковатую улыбку:

— Дракон убедил меня, что, если не потороплюсь, ты сбежишь. Ты не представляешь, сколько лжи он способен выдумать ради своих желаний.

— Напоминаю тебе, что у меня самой внутри живёт драконица, нахальный ты самец.

Я переводила взгляд с одного на другого, пока они обменивались воспоминаниями и шутками. Но натянутость никуда не исчезала, и я заметила, как суставы пальцев Си’ро побелели от того, с какой силой он сцепил руки.

В паузе между словами родителей Мэддокса я решилась:

— Вы скучали по нему?

Си’ро шумно выдохнул, а глаза Сорчи снова наполнились слезами. Коад протянул руку и сжал её пальцы.

— Аланна, мы… Мы были уверены, что поступаем правильно. Наш народ так давно отрезан от внешнего мира, что уже больше шести поколений не знают, каков континент. Как он пахнет. Какие там люди, фэйри, манан лир. — Она задыхалась, переполненная виной и скорбью. — Я скучала по нему с того самого дня, как передала его тиарне, чтобы друидская магия унесла его. С тех пор в наших душах зияет пустота. Мы больше не заводили детей — решили, что это было бы несправедливо. Вся любовь, которую мы не смогли отдать нашему малышу, хранится здесь. — Она ударила себя в грудь. — Она его. Только его — чистая и нетронутая.