— Да, чёрт возьми! Я, мать вашу, настоящая провидица! Да чтоб вы все провалились!

Она врезалась в меня с такой силой, что мы обе рухнули на землю среди папоротников и бегоний. Сестра не плакала, продолжала сыпать проклятиями, трясти меня и яростно мять мои озябшие щёки.

— Лаеки… не… ругайся… — выдавила я.

Она вскочила и дёрнула меня на ноги. От резкости у меня закружилась голова. Мэддокс вскинул брови, когда Каэли начала колотить его кулаками в грудь, приговаривая:

— Да, чёрт, чёрт, чёрт!

С её криками дуб задрожал, и на моих глазах на его стволе и ветвях проросли пласты мха. У основания расцвели новые азалии. Ещё больше плюща укрыло дом.

— Лаеки…

— А ты! — Моя сестра зашагала к двери. Там стоял Фионн, угрюмый и такой же неопрятный, как всегда. — Я же говорила!

И, к моему полному изумлению, со всего размаха наступила ему на ногу, заставив его взвыть.

— Да чтоб…! — Бессмертный захромал и прикусил язык, чтобы не договорить. — Прекрати, окаянная. Ты превратишь это место в чёртов райский сад. Какое ж это тогда логово?

Каэли одарила его взглядом, острым и смертельным, как клинок.

— Хотел вырыть вам могилы и проститься, — объяснила она, всё ещё взвинченная. — Я сама чуть не закопала его сотню раз.

Судя по улыбке Мэддокса, он находил всё это крайне забавным. Даже когда мелкие плети плюща попытались ухватить его сапоги, и ему пришлось вырваться.

— Ах, значит, вы поладили, — заметил он. — Все, кто знает этого обаятельного старца, рано или поздно хотят его прикончить.

Каэли буркнула что-то невнятное, но её взгляд вновь встретился с моим, и мы снова обнялись. На этот раз — сдержаннее.

— Я знала, что ты жива, — прошептала она с яростью. — Чувствовала.

— Прости, Лаеки. Случилось слишком многое.

Она вздохнула и отстранилась.

— Здесь тоже. Давайте, заходите. Хоп наверняка уже готовит что-нибудь, чтобы вы согрелись, и это будет его способом сказать вам, что он грыз ногти, как безумец, всё то время, пока вас не было.

— Враньё! — выкрикнул тоненький голосок изнутри.