– Мы в твоем домике в горах? – ахнула Скарлетт, подходя ближе к окну. На многие мили вокруг не было ни души. Во всяком случае, она никого не увидела.

– В нашем домике в горах, – поправил Сорин, подходя к ней сзади. – Ты получила всего меня, а я – всю тебя. Больше никому сюда входить не позволено. Никогда.

– Никогда? – спросила Скарлетт, подняв брови.

Обняв ее за талию, Сорин добавил:

– Пожалуй, Сайрус был здесь однажды. Они пытались до меня достучаться. Элиза несколько раз колотила в дверь и проклинала меня, когда я отказался ее впустить.

– Как часто ты приходишь сюда?

– Всякий раз, когда мне требуется уединение. Или когда нужно выпить и поразмышлять.

– То есть когда хочется показать свой крутой нрав?

– И чтобы побыть наедине с моим близнецовым пламенем, – добавил принц Огня низким, гортанным голосом.

Повернувшись в объятиях Сорина, Скарлетт прочла на его лице желание, которое застилало глаза.

– Хм. Выходит, дворец недостаточно большой, чтобы мы могли там уединиться?

– Не для тех звуков, которые ты будешь издавать нынче вечером, принцесса, – прорычал он, приблизив свои губы к ее.

От заключенного в этих словах обещания у Скарлетт подогнулись колени. Ее близнецовое пламя. Тот, кто пришел за ней. Тот, кто не хотел ее отпускать. Тот, кто заявил на нее свои права. Она стремилась отдать ему все, что у нее было.

Сначала поцелуй был медленным и нежным, пока она не почувствовала, что связующие их узы практически вибрируют. У нее никак не получалось насытиться Сорином. Ей хотелось прикасаться к нему повсюду – и чтобы он поступал так же. Как будто их признанная связь заставляла ее стремиться к нему всеми возможными способами.

– Ты прав, – промурлыкала она, чуть отстранившись. – Эта ведьминская одежда крайне неудобная.

Сорин дьявольски ухмыльнулся, и тело Скарлетт охватило пламя: лизало ее ноги, туловище, руки… а когда исчезло, она оказалась одетой в красное платье, которое было на ней в ночь вечеринки в «Пирсе» прошлым летом.

– Серьезно? – спросила Скарлетт, удивленно подняв бровь.

– Милая, невозможно сосчитать, сколько раз с той ночи я представлял, как снимаю с тебя это платье, – прошептал он ей на ухо, и она почувствовала, как ее тело вспыхивает от желания. Она потянулась было, собираясь снять корону, до сих пор украшающую ее голову, но Сорин прошипел: – Оставь.