– Но она выглядит… старой?

– У ведьм, в отличие от фейри, нет фазы неизменности. Когда фейри достигают определенного возраста – обычно двадцати лет – их тела перестают меняться. А ведьмы продолжают стареть, но очень, очень медленно, – добавил он.

– Сколько лет Беатрикс? – спросила Скарлетт, глядя на него снизу вверх.

Сорин пожал плечами.

– Я знаю ее всю свою жизнь. Она служила моему отцу, когда я был молод, и тогда выглядела так же, как сейчас.

Скарлетт кивнула и вдруг поняла, что они не вернулись в жилое крыло дворца, а стоят перед дверью на главном этаже.

– Куда мы идем?

По его лицу расплылась лукавая улыбка.

– Считай это свадебным подарком.

– Подарки я люблю, – протянула девушка с притворным томлением, наблюдая за тем, как он рисует символ пламени на филенке.

Дверь открылась, и Сорин повел свою новоиспеченную супругу вниз по нескольким лестничным пролетам, пока они не уперлись в каменную стену. Он снял с пояса кинжал и, уколов палец, начертал на стене кровью тот же символ, что и прежде. Камень со скрежетом сдвинулся влево, открывая проход в просторную камеру, которая, судя по всему, была высечена в склоне горы. Сорин посторонился, пропуская Скарлетт внутрь, и осветил пространство своим пламенем. При виде стен, инкрустированных драгоценными камнями – от крошечных до огромных, как куриные яйца, – Скарлетт ахнула от удивления. На полу стояли сундуки с золотом, серебром и другими металлами. На задней стене, каждая в своей ячейке, располагались короны, и в самом центре Скарлетт увидела ту, которую создала для себя.

Повернувшись к Сорину, она вопросительно вскинула бровь, на что он пояснил: «Сохранности ради» – и подмигнул. Затем он подвел ее к каменному столу. Приблизившись, она поняла, что это вовсе не стол, а витрина со стеклянной крышкой, внутри которой лежат кольца всевозможных форм и размеров, выполненные из разных материалов и усыпанные бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами. Рассматривая их, Скарлетт резко втянула в себя воздух.

– Выбирай любое, какое нравится, – прошептал ей на ухо Сорин, замерев у нее за спиной.

– Сорин, я не могу, – вздохнула она и поднесла руку к горлу, разглядывая сверкающие украшения.

– Конечно можешь. Они такие же твои, как и мои, – ответил он, чмокая ее в висок.

– Это достояние твоей семьи, – возразила она.

Сорин нежно повернул ее к себе, прижался лбом к ее лбу и прошептал:

– Ты и есть моя семья, Скарлетт. Ты моя жена. Мое близнецовое пламя. То, что принадлежит мне, принадлежит и тебе тоже, как будто всегда было твоим.

Она поцеловала его, сначала нежно, но постепенно распаляясь, и он овладел ею прямо в комнате с сокровищами и драгоценностями, перегнув через витрину с кольцами.