– Она умерла из-за твоего проклятия, Люциус! – кричал отец. – Из-за твоего отвратительного проклятия!

Мать нашли во дворе у конюшен. Голова разбита, спутанные, слипшиеся от крови волосы прилипли ко лбу.

– Она хотела летать, отец, – слышал я голос шестилетнего брата. Мне тогда было три. Слишком маленький, чтобы понять, что произошло, кто виноват в смерти нашей матери и что отец имел в виду под проклятием Люциуса. Люциус был моим братом. И я любил его.

– Проклятье убило ее, Люциус. Проклятье разрушило ее душу!

Люциус фыркнул и снова поднял могучие сельтерские руки.

– Я не чудовище, отец! Я твой сын! – С громким треском он взорвал каменные руки короля. Они превратились в порошок и сыпались вниз, словно пыль, оседавшая на его темных волосах, похожая на белую пудру, которую он наносил на свою безупречную кожу.

– Я не чудовище! Я не чудовище!

Еще один взрыв. Толчок, который в конечном счете отнял у статуи ноги. Разбитый царь Платос рухнул и с оглушительным эхом приземлился на кафельный пол. Каменное лицо теперь смотрело на Люциуса.

Без эмоций, каким всегда встречал меня Люциус… Но сейчас он дрожал. Он стиснул зубы, готовясь к следующему взрыву.

– Я гораздо лучший король, чем ты когда-либо был. Ты никогда не дарил любви своим сыновьям. А своему королевству и подавно. Где ты был, когда я нуждался в тебе, когда умерла мать? Не здесь. Ты предпочитал заботиться о себе и об этом проклятом королевстве. О мире. Только дурак хочет мира, отец. Война – намного лучше. Выгоднее. Страх и ужас сливаются воедино, отец. Страх и ужас делают подданных верными игровыми фигурами на этой шахматной доске. Ты был слишком глуп, чтобы понимать, что я всегда буду лучше тебя… всегда лучше…

Он остановился и обернулся, его серебристо-серые глаза поймали меня.

– Эрик. – Он опустил руки, и статуя ударившись о пол, расколола затылок моего отца. – Ты, наверное, пришел сказать мне, какой я плохой. Но мне не интересно ссориться с тобой. У меня был длинный день.

– Я здесь не для того, чтобы ссориться, – сказал я и подошел к нему с дрожащими кулаками. – Но когда я смотрю на хаос, который ты устроил, мне хочется врезать тебе.

– Тогда сделай это, – пожав плечами, отреагировал Люциус. – Если ты осмелишься, я отрежу тебе руки.

– Ты просто пытаешься меня запугать, – прорычал я и встал перед ним. Каменная пыль хрустела под подошвами моих сапог. – Кровь гуще воды.

– И кровью ты платишь больше, чем золотом, Эрик. Так чего ты хочешь? У меня здесь важная встреча, которую нельзя откладывать. – Он посмотрел в белое каменное лицо нашего отца.