Жить с Амелией, конечно, тоже не входило в планы. Сэм не понимал, что его правильная до безобразия, идеальная сестра всегда смотрела на меня свысока и считала меня полным ничтожеством. Но это было правдой. Честно говоря, найти жильё, которое не было бы ни новым диваном Сэма и Скотта, ни лофтом Амелии в Лейквью — это было лучшее, что могло случиться для нас всех.

— Я справлюсь, — сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало убедительно. В животе неприятно сжалось, когда я заметила на лице Сэма тревогу. — Нет, правда — всё будет хорошо. Я всегда справляюсь, разве нет?

Сэм улыбнулся и растрепал мои слишком короткие волосы — так он всегда меня поддразнивал. Обычно я не возражала, но пару недель назад, в порыве раздражения, я кардинально подстриглась — просто потому что мне срочно нужно было выместить злость на чём-то, не требующем интернет-соединения. Ещё одно из моих не самых удачных решений. Мои густые, вьющиеся светлые волосы, если их стриг не профессионал, торчали в разные стороны — и сейчас, когда Сэм продолжал их трепать, я, скорее всего, выглядела как маппет, засунувший пальцы в розетку.

— Прекрати, — рассмеялась я, отстраняясь от него. Но настроение и правда стало лучше — наверняка именно на это он и рассчитывал.

Он снова положил руку мне на плечо.

— Если вдруг передумаешь насчёт займа… — он не договорил, оставив фразу в воздухе.

— Если передумаю, ты узнаешь первым, — ответила я.

Хотя мы оба знали, что я никогда не передумаю.

Я дождалась своей дневной смены в городской библиотеке, чтобы наконец написать тому, кто сдавал комнату за двести долларов.

Из всех подработок, не связанных с искусством, которыми я перебивалась после получения степени магистра, эта была моей любимой. Не потому, что мне нравилось абсолютно всё — вовсе нет. Да, работать среди книг было приятно, но я обслуживала исключительно детский отдел. Мои дни чередовались между сидением за стойкой, расстановкой книг про динозавров, боевых котов и драконов и ответами на вопросы родителей в панике, за которыми волочились кричащие трёхлетки.

С подростками я всегда ладила, а малыши для меня существовали скорее как абстрактная идея: теоретически я понимала, почему кто-то решает добавить такого в свою жизнь. Конечно, Сэм считал своих избалованных кошек своими детьми, но среди моих близких ещё не родился ни один настоящий ребёнок. Так что двадцать часов в неделю в окружении малышей стали для меня довольно жёстким погружением в новую реальность. Тем не менее библиотека оставалась моей любимой работой на полставки — из-за свободного времени, которое она давала. В кофейне Gossamer’s, возле моей почти уже бывшей квартиры, такого не было, и это был главный её минус.