– Светлого и безоблачного тебе дня, Нова, – сказал Лорд Воздуха, слегка улыбаясь. – Как у тебя дела?

– Спасибо. – Я заняла место и ответила на приветственный кивок Касыра, не поднимая глаз. Дарен возился со своей тарелкой. – Я не очень хорошо спала ночью, но, как говорят, нет ничего такого, с чем не справился бы хороший завтрак.

– Где говорят, в человеческом мире? – спросил Касыр. Я сперва подумала, что это очередное язвительное замечание, но когда взглянула на его лицо, то поняла, что ему действительно было любопытно.

– Да, – ответила я, наполняя тарелку. – Это ритуал моего отца, дедушки и меня. Если одного из нас не было дома, остальные не завтракали. Или, если кому-то было тоскливо, другие готовили наши любимые блюда на следующее утро. – При этом воспоминании кусочек, который я отправила в рот, стал еще больше. Мгновение я не знала, как его прожевать или проглотить, и поэтому отложила вилку на край тарелки. В последнее время я все реже и реже вспоминаю о них, мое тело и разум тянутся к этому миру, но скорбь по моей прошлой жизни казалась бесконечной.

– Это, должно быть, грустно для тебя.

Я кивнула Сине. Того стола мне не хватало, всегда будет не хватать. Но я никогда не скажу им, как любила готовить завтрак.

– Что тебе больше всего нравилось? – спросил Касыр, не сводя с меня любопытного взгляда. – Что ты любила есть больше всего? – Он и раньше интересовался мной, хотя обычно это было направлено на то, какого рода безумие я планирую совершить, но сейчас он впервые задавал личные вопросы. Арын пробыл здесь всего несколько дней, а я уже завоевывала признание.

– Блинчики с ежевичным сиропом, – с улыбкой ответила я. – Я могла съесть целую тарелку. Иногда мы с дедушкой просыпались ночью и готовили их, а отец отчитывал нас обоих, когда заставал на кухне. – Я тоскливо усмехнулась. – Дедушка всегда добавлял мне двойную порцию сиропа.

– А что насчет твоей мамы?

– Я почти не общалась с ней, даже когда была ребенком, – поведала я. – Она всегда отличалась от других матерей. Она была хорошим человеком, но не хорошим родителем. Любила познавать мир и путешествовать больше, чем меня. Когда мне было четыре, она отправилась в кругосветное путешествие и время от времени – раз в несколько лет – заглядывала ко мне домой или присылала открытки из мест, где находилась.

– Вам, людям, наверно грустно, – сказал он. – Ваша жизнь так коротка.

Я улыбнулась в ответ на заботу Касыра и, вероятно, его попытки утешить меня, насколько это было возможно.

– Нет, – отозвалась я. – Конечно, мне бы хотелось видеть ее рядом со мной, но куда больше хотелось, чтобы она была счастлива. И дедушка, и отец никогда не давали мне почувствовать, что ее нет.