- И у него зуд начинается от той же мази, что и у меня! - убеждённо вещал Миссэ.

- Да мы так и не выяснили, от какой именно мази у него зуд! - раздражённо напомнил Доаш.

Но брата это не успокоило.

- А его отношение к женщинам? Возможно, у него просто ещё не проснулись взрослые желания. У полукровок вообще неразбериха с взрослением.

- Да уймись ты!

- Вы двое, - не выдержал уже Риалаш, - говорите хотя бы на наагатинском, а не на давриданском.

Наги послушно последовали совету, и дальше слышалось только затейливое шипение.

Низкан делал вид, что разговор братьев его нисколько не волнует. Но, когда лодка уже была совсем недалеко от берега, он тихонечко спросил у Дариллы:

- Слушай, а как этот Миссэ вообще внешне выглядит?

Девушка перевела взгляд на взволнованно жестикулирующего нага и ответила:

- Ну он такой высокий, мощный, широкоплечий... Лицо у него не самое красивое, но приятное. Голова лысая, с татуировкой.

- Лысый? С татуировкой? - поражённо повторил Низкан и больше не задавал вопросов.

Высадившись на берег, путники не сразу смогли найти Ерху. Старик отошёл глубже в лес и, найдя ручеек, начал разбивать около него лагерь.

- Да куды мы щас попрёмся? - спросил старик у недовольного наагасаха. - Кони пужанные после переправы.

Лошади действительно нервно вскидывали головы и недовольно ржали. Даже флегматичная Дариллина Светёлка была возмущена. Так что было решено всё же остановиться на привал.

Пока девушка рассёдлывала лошадей, наагасах принёс хворост и опять куда-то исчез. Закончив со своими делами, Дарилла обеспокоенно заозиралась, выискивая его взглядом.

- Грелку свою ищешь? - ехидно спросил Ерха.

Девушка недовольно посмотрела на дядю. Тот ухмыльнулся ещё шире и кивнул головой в сторону густых кустов.

- Он туды пошёл. Ополоснуться.

Дарилла с удивлением посмотрела на старика, немного помялась на месте и всё же двинулась в указанную сторону. А Ерха недовольно покосился на спорящих братьев-нагов. Те, побросав свои котомки, с негодованием смотрели друг на друга и что-то яростно шипели. Наконец, Миссэ развернулся к Низкану и громко, по-давридански произнёс: