Всеволод, получив новости от своих торговцев и шпионов, а ещё нового епископа, назначенного патриархом взамен Ионы, которого по пути из Киева домой задрали волки, письму от брата удивился. Но признал решение правильным. Потом-то, когда Изяслав с подмогой воротится, оно по-всякому выйти может, одному Богу известно, чем обернётся. А пока надо тут жить, своим умом, своей головой. А они, го́ловы, что своя, что братова, советовали замириться со Всеславом да под руку его встать. Пока у всех, кто так сделал, не было ни единого повода или причины жаловаться. Только хвастались все, от половцев до латгалов. Поэтому и Переяславский князь велел, не откладывая, готовится к отправке в Киев. Да с гостинцами. Да с парой малых отрядов ратников, чтоб ту самую ледню освоили, о которой, почитай, в каждом городе на торгу уже судачили.

К Киеву подошли в одно время, как и собирались. Постояли чуть за косой, что отделяла Днепр от Почайны-реки, где летом не протолкнуться было от лодий. Но ни набата из города, ни встречного посольства не дождались. Будто и не ждали их тут. Удивились братья Ярославичи, и, толкнув коней, направились первыми по льду Почайны, чтоб выбраться с него на берег, а там и до ворот городских подняться. Постучать придётся, что ли? Просить, чтоб отворили? Оба были растеряны — никогда такого с ними не было, чтоб город никак не реагировал на приближение военных сил. Либо распахивали ворота гостям, либо запирали от во́рога, но чтоб вот так?

В перестреле впереди, посреди белоснежной целины, сидела одинокая сгорбленная фигура, склонившись, кажется, над лункой. Рядом на снегу лежали две плотвички и один полосатый горбатый окунь. Его, крупного вполне, с коней Ярославичам было видно довольно отчётливо, а вот с плотвой можно было и ошибиться, как-никак десятка три саженей, больше полусотни метров. Кони шли шагом, снегу им было даже не под брюхо, а лишь немногим выше колен.

— Ну вот, всю рыбу распугали, — раздался недовольный голос рыбака. Он поднялся и развернулся к князьям.

Чудесная чёрно-бурая шуба, которую так расписывал Радомир, такая же шапка. И внимательный, кажется, чуть насмешливый взгляд серо-зелёных глаз из-под густого меха

— Поздорову, Всеслав! — первым пробасил князь Черниговский, подняв руку.

— Здрав будь! — опомнился и Всеволод.

— Ты с женой, что ли, поссорился? — спросил, подъехав ближе и спрыгнув с коня, Святослав.

— С чего бы это? — удивился великий князь.

— Ну а чего сидеть одному на морозе посередь реки? Неужто других дел нету? Как пить дать — в бабе причина! — уверенно предположил старший из дядьёв. И нахмурился, вспомнив, как изменилась всего за одну встречу с Чародеем его Ода.