Рэйф никогда не слышал, чтобы Ксандер говорил таким голосом, напоминающим бесцветную бестелесную тень в тускло-серых оттенках. Ни единого проблеска жизни. Просто шум.

– Ксандер, я… – начал было он, но горло сдавило, и он задохнулся, поперхнулся словами.

По губам Ксандера скользнула странная улыбка, словно он потешался над чем-то совершенно несмешным.

– Уезжаешь?

Рэйф посмотрел на стоящие на полу сумки.

– Хотел прежде тебя найти, попрощаться.

– Какая забота.

Фраза была вежливой, но от Рэйфа не укрылся зловещий подтекст, словно в жаркий летний день из прохладных глубин озера молчаливо всплыло чудовище и стало бесшумно подбираться к берегу, прежде чем нанести смертоносный удар. Рэйф облизал губы и нахмурился.

Что-то не так.

Что-то совершенно, ужасающе не так.

– Я… я пока не решил, куда отправлюсь, но, как доберусь, непременно напишу… – Он замолчал, видя, что Ксандер опускается на колени, чтобы поднять что-то с пола. Из-за его разведенных в стороны черных крыльев Рэйфу не было видно, что именно.

У него упало сердце.

– Ты знал, что наши матери некогда дружили? – пробормотал Ксандер, все еще не вставая с пола.

– Нет, – проскрежетал в ответ Рэйф.

– Твоя мать служила у моей горничной, – не двигаясь, продолжал Ксандер. – Она знала все секреты моей матушки, все ее желания, мечты и глубинные страхи. Она была ближайшей подругой моей мамы и одной из немногих, кто видел в ней просто девушку, а не принцессу и будущую королеву.

Рэйф сглотнул.

К горлу подступила тошнота и отвращение к себе.

– Забавно, – прошептал Ксандер дрожащим голосом, будто ему стоило больших усилий говорить спокойно. – Как быстро меняется ситуация. Тот, кого считал лучшим другом, в мгновение ока превращается в совершенного незнакомца, с которым не только разговаривать, даже смотреть на него тошно. Оказывается, нерушимые связи очень хрупки.

У Рэйфа подогнулись колени, и он покачнулся. Ксандер же стоял неколебимо и уверенно. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Рэйф едва не рухнул на пол, когда Ксандер медленно повернулся, протягивая к нему раскрытую ладонь с поблескивающим на ней кольцом с изумрудом.

– Это я верну Лиане, – негромко, но отчетливо произнес он. – Уверен, она места себе не находит, волнуясь о том, где его обронила.