Я сжимаю рукоять. Он прав. Я должна быть готова.

Мы идем по подвалу, следуя карте, которую Кирни держит в руке, время от времени останавливаясь, чтобы заглянуть в темный угол и прислушаться к шагам или голосам настоятельниц. Пока тут тихо, как в могиле, но как только мы доходим до лестницы, все меняется. Поскольку она высечена в камне и поднимается на несколько уровней, каждый звук эхом разносится по всему зданию. Двери хлопают, прислуга приходит и уходит, иногда до нас доносится тихий шепот сестер, сплетничающих на лестничной площадке.

Мы каждый раз останавливаемся, ожидая подходящего момента, чтобы продолжить путь, и находимся всего в одном этаже от места назначения, когда внезапно дверь хлопает прямо под нами, и раздается звук шагов.

Я смотрю на Андора и Кирни, сжимающих мечи на ступеньках чуть ниже, а затем устремляюсь на следующий этаж так быстро, как могу.

Я добегаю до него, Андор и Кирни сразу за мной, и когда тянусь к ручке, дверь распахивается, чуть не ударив меня.

Одна из служанок выходит, на ней черное одеяние, символизирующее ее служение, капюшон откинут назад, открывая коротко стриженные волосы, что означает, что она не так давно стала служанкой.

Она открывает рот, чтобы закричать, но я быстро прикладываю палец к губам, чтобы предупредить ее, и втягиваю внутрь лестничной клетки, закрывая за нами дверь. Я прижимаю ее к стене, мой меч автоматически поднимается к горлу, как рефлекс.

— Не произноси ни слова, Дочь, — шепчу я. — Ты знаешь, что они с тобой сделают.

Я оглядываюсь на Андора и Кирни как раз в тот момент, когда на лестничной площадке внизу появляется служанка со стопкой книг. Увидев мужчин, она роняет их, и Кирни приходится действовать быстро — он прыгает вниз по лестнице и прижимает большой палец к ее горлу, не давая закричать. Ее глаза закатываются, и она падает ему в объятия. Он быстро опускает тело на пол.

Женщина, которую держу я, всхлипывает.

Я бросаю на нее предупреждающий взгляд.

— Она не умерла, и ты тоже не умрешь, если будешь делать, что тебе говорят, — шепчу я, но ужас в ее глазах говорит о том, что она может поступить необдуманно. Когда Дочери заканчивают обучение, они все равно должны дать обет молчания, но им разрешают отрастить волосы и брови, что наводит меня на мысль, что эта девушка еще совсем новенькая в ордене.

Она снова жалобно всхлипывает, и когда я прижимаю лезвие к ее горлу, она открывает рот и показывает мне…

Пустоту.

Ей вырезали язык.

Я с трудом сглатываю, чувствуя тошноту.

— Бринла, нам нужно двигаться дальше, пусть Кирни с ней разберется, — шепчет мне Андор. Затем он смотрит на открытый рот девушки. — Чертовы драконы, у нее нет языка.