— Я!?

— Да, — засмеялся Эр, — но не переживай, Рух убедил меня, что ты шутишь и велел дождаться твоего пробуждения, чтобы подтвердить просьбу.

— Видимо, я действительно устала.

— Оно и не удивительно. Дать имя стихии ветра, а потом еще магическую сеть налаживать, но знаешь, твои руны, и правда, уникальные.

— С чего ты это решил? — я приподнялась на локтях, заглядывая в глаза Эра.

— Прежние артефакты я создавал сам. В видении Дара Жизни такой метод общения открыли только ближе к концу завоевания Тахароном остальных королевств. Руны я чертил по памяти, но твоя работа очень точная.

— Это же просто руны.

— Не скажи. Точность линий и соответствие размерам, как более крепкое основание для работы магии. Твои руны как хороший трамплин. Подбросит и усилит магию в нужном направлении. Теперь понимаю, почему мастер Виони доверил тебе красные чернила. Я, кстати, рассказал ему, как сработала руна исцеления. Он был в восторге. Хотел разбудить тебя, чтобы ты продемонстрировала.

— Странный он.

— Странный, — согласился Эр, — но интересный. Его знания в рунистике и артефактах поражают. Ратан Бинат сказал, что он давно живет на границе и цены за свои руноскрипты назначает не малые, но они того стоят. По своей силе и особенностям они лучшие из возможных. Но порой мастер отдает их просто так. Без объяснений или требований. Особенно новичкам.

— Он так говорил о Хубасусе…

Эр тихо фыркнул, скрывая улыбку.

— Я видел ваши лица, это было забавно.

— Чему ты смеешься? Я всерьез думала, что он уговорит ратанов, и те схватят Хубасуса.

— Ага, и тем самым разорвут с тобой контракт и развяжут мне руки. Ратаны не дураки. Они прекрасно знают, кого лучше держать рядом в виде союзника, а не врага. Ты и твои руны им нужны больше, чем столкновение со мной и Хубасусом. Тем более стихиями могут управлять только сильные маги, но даже старший ратан Эвран не рискнет взять в руки камни с печатью призыва.

— А как же я? Я же не сильная.

— Да. Ты особенная. Стихии не стали противостоять тебе, узнав, что я хочу быть рядом. В их понимании я добровольно склонял голову перед тем, кого считал сильнее себя. Ну а потом…

— Потом?

— Ты дала имя Хубасусу. Могла дать любому другому, но дала и освободила самого сильного. Будь на твоем месте кто-то другой, он бы попросту сбежал, но этот ребенок остался. И теперь постоянно лыбится.

— Ты это тоже заметил? — я расплылась в довольной улыбке. — Разве это не здорово?