– Думаю, у меня будет выбор, и он не кажется мне честным. И я не сказал бы, что это страшно, раз меня уже убивали и даже хоронили, – сказал Альтео и обнял Ферру за плечи под накинутым пледом. – К тому же, если придётся вновь остаться без тела и уйти за грань… я теперь знаю, как вернуться.

– И тот дух знает, – забеспокоилась Ферра.

– О нет, на того духа у нас управа найдётся, – засмеялся ди Маджио. – Но давай не будем о планах. Давай о них поговорим завтра, хорошо? Я хочу побыть здесь и сейчас, и только с тобой.

– Ты знаешь обо мне всё, и я не могу даже представить, о чём мы можем поговорить, – сказала Эрманика.

– Всегда можно пообщаться без слов, – ответил Альтео, но Ферра как-то пропустила намёк.

Она давно забыла язык флирта, язык тел, когда двое заигрывают всё смелее и становятся ближе близкого. А ди Маджио не торопил.

– Хотя у меня остались ещё вопросы. Тот мальчик, чей дух был с тобой в детстве… Мне показалось, что я слышала его голос в больничной часовне, – сказала Ферра. – Это было так странно, слышать его.

– Лаэртэ, – кивнул Альтео. – Без него я был бы куда более одинок и угрюм. Это он научил меня радоваться и справляться с бедами.

– У тебя было не самое светлое детство, – сказала Эрманика.

– Да нет, оно было вполне неплохим, если не считать факта, что другие дети считали меня странным и не хотели дружить. Я едва ли не с рождения умел вытворять всякие интересные штуки, но приходилось держать все свои умения при себе. Иначе меня никто и знать не хотел. И в церковь бы не пустили. А ведь пение в церкви было настоящей отдушиной.

– Так ты и познакомился с Лаэртэ, маленьким певчим, – сказала Эрманика.

– Он тоже был по-своему одинок, – сказал Альтео. – Но с ним я стал чуточку побойчее…

Ферра вдохнула, словно собралась нырнуть в ледяную глубину океана, и спросила:

– А почему ты пришёл ко мне, а не к Дженне? Ведь это её воля удерживала твой дух по эту сторону.

– Я пришёл к одинокой девочке, которую мельком однажды встретил на побережье в Понто-Виэсте. Ты не помнишь. Вы с бабушкой и дедушкой сидели на берегу моря. В тот день были волны, купаться было нельзя, а тебе так хотелось ещё раз окунуться перед отъездом. Вот вы сидели и пели на три голоса «Mamma la rondinella».

– Мама, там ласточка над морем, мама, там ласточка летит, – тихонько пропела эту самую песню Эрманика. – И ты только поэтому…

– Эта песня стала ниточкой. И кто ж знал, что нитка окажется такой крепкой? – спросил Альтео.

– Никто не знал, – честно ответила Ферра. – Если б мне кто пару месяцев сказал, что ты, призрак-приставала, вдруг появишься во плоти – я бы его послала подальше. Но вот ты… рядом. И мне с тобой спокойно. Как будто сердце скиталось по ледяной пустыне и вдруг вернулось домой. Хотя глупо сказала, разве может сердце…