– Значит. Не испытывайте моё терпение. Свободны.
– Я могу поговорить с Самариным?
– Тут не дружеский клуб по интересам. Если он сочтёт нужным – сам с вами свяжется.
Анисим сгрёб свои вещи и направился к выходу.
– Самокрасов!
– Да. – Студент обернулся. На его худом лице неприкрыто проступала улыбка.
– Или вы гениально обвели нас вокруг пальца, как это сделали со своими фальшивками, или действительно невиновны. Я бы, честно говоря, поставил на первое. Но Самарин распорядился вас отпустить, ему виднее.
– Вся наша жизнь – азартная игра. Всего доброго.
Суровейко проводил странного гостя внимательным взглядом. Интересный персонаж. С ним ещё работать и работать. Если всё рассказанное им – правда, есть отличный шанс размотать большую жульническую аферу международного масштаба. Но что, если студент намеренно приоткрыл лишь одну сложную схему, чтобы отвлечь внимание от другой, не менее грандиозной?
Капитан вспомнил, как рано утром к нему заглянул начальник Убойного – невыспавшийся, с красными глазами – и сообщил лишь:
Анисим вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий воздух. В городе ещё чувствовались отголоски августовской жары, и зелень казалась сочной и налитой, как в разгар лета. Но что-то неуловимо подбиралось, подкрадывалось, намекало на скорую перемену. То ли начинающая желтеть трава, то ли изменившийся на полтона оттенок неба.
В Москву постучалась осень.
Глава 16, в которой поднимается вопрос о ценностях
Глава 16,
в которой поднимается вопрос о ценностях
– Осторожничает, – изрёк Митя, оглядывая небольшое тёмное помещение кружевной мастерской и мёртвую девушку, склонившуюся над столом. – Неужели что-то почуял?
– Почему так думаешь? – Семён Горбунов аккуратно отодвинул шторку, прикрывающую небольшое мутное окно, чтобы впустить в комнату больше света.
– Сам посуди. Небольшая мастерская почти на окраине. Кто здесь находку увидит, кроме других работников? А вспомни зиму и весну. С размахом всё делал, в центре города, выбирал публичные места. Мне Первомай до сих пор иногда снится.