Вопреки фамилии, выглядел он совсем не грозным. Мало кто подозревал, что за пухлыми щеками и добродушной улыбкой капитана скрывается беспощадный цербер. Вот и сейчас говорил Александр Ильич мягко и обходительно, но Митя знал, что этот, если взял след, уже не упустит.

– Для человека с богатой фантазией Самокрасов слишком складно врёт, – продолжал капитан. – Помнит даты, суммы. Мы уже несколько раз допрашивали его, и ни разу не поймали на нестыковках. Придётся навести справки. Так что будьте готовы к полной финансовой проверке.

– Если вам угодно. При наличии соответствующих ордеров, – ответил Левко. – К месье Франку больше нет вопросов? Мы хотели бы быстрее подписать бумаги и покинуть ваше гостеприимное заведение.

– Пожалуйста. – Митя пододвинул документы. – Хочу предупредить, Евгений Андреевич. Я тоже буду за вами внимательно следить. Расследование по Визионеру продолжается, а вы то и дело из него выпрыгиваете, как чёртик из коробочки. Я выясню почему. Найду прямые улики. Или такое количество косвенных, при которых вас никакой адвокат не спасёт.

– Угрожаете, Дмитрий Александрович?

– Уведомляю. Всего доброго.

Левко напоследок ещё раз окинул студента осуждающим взглядом и укоризненно покачал головой.

Анисим всё это время сидел молча, угрюмо наблюдая и сжимая кулаки. И когда модельер уже почти дошёл до двери, крикнул ему в спину с какой-то отчаянной решимостью:

– Франк! Третьяковка!

Жюль слегка вздрогнул, но не остановился и вышел, пропустив адвоката и аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Что это было, Самокрасов? – спросил Митя.

– Ничего, – буркнул студент. – Личное.

– И что с вами делать?

– Оснований для дальнейшего задержания не вижу, – пожал плечами Суровейко. – Франк обвинения снял, а новых потерпевших не наблюдается. Фактов сбыта нет. Ваше признание, Анисим, конечно, было драматичным, но без доказательств пока бессмысленно. Подпишете бумагу о содействии, будете помогать расследованию о мошенничестве. Из поля зрения мы вас не упустим, не сомневайтесь. А пока свободны.

– Я хочу остаться.

– Что? – хором удивились Александр Ильич и Митя.

– Хочу остаться в арестантской. До второго сентября.

– Самокрасов, тут вам не гостиница! Зачем, чёрт возьми, вам ещё неделю там сидеть? Заняться нечем больше? Идите домой, не морочьте нам голову!

– Вы, Дмитрий Александрович, считаете, что я причастен к убийству девушек. А я знаю, что невиновен. Так вот вам предложение. Я здесь уже восемь дней. Ни с кем не общался, никому не звонил. Останусь ещё на неделю. Если первого числа не будет новой жертвы – что ж, попробуйте повесить их на меня. А если будет – вы от меня отстанете раз и навсегда с этим делом. Я не душегуб и хочу это доказать.