Их пехотную роту оставили в арьергарде, прикрывать тылы на всякий случай. Глеб Шталь со своим передвижным лазаретом остался далеко позади. Основные силы – в первую очередь магические – ушли вперёд и сейчас уже должны были добраться до Семиградья и соединиться с остальными. Операция «Волшебный круг». Простых солдат, понятно, в подробности не посвящают, но слухи просачиваются. Мол, магов и мощные артефакты свезли, чтобы задействовать новое разрушительное чудо-оружие, которое раз и навсегда покончит с этой войной.

Сегодня. Это должно случиться сегодня. В пяти километрах на запад, где поднимается Семиградский горный хребет. Даже фельдфебель Ефимов отдыхает, не придумав, чем занять подопечных. В первые дни он ещё пытался заставить солдат укреплять окопы, но потом и на это плюнул. Местность тут и так удобная, изрезанная высохшими руслами рек и речушек, с естественными глубокими оврагами, которые за сотни лет расширил ветер. Рыть каменистую твёрдую почву сапёрными лопатками – бесполезное занятие.

Ефимов сегодня благодушен. Солдатики прикатили и поставили перед окопом сломанную телегу, накидали туда сухой травы поверх мешков с песком и теперь валяются в ожидании. Передают друг другу кувшин с козьим молоком и самокрутку. Внизу до Мити доносятся лишь обрывки фраз и слабый запах дыма.

– Самарин! – Сверху, частично загораживая солнце, вдруг возникает голова. – А ты чего тут сидишь один, отстраняешься от товарищей?

– Занимаюсь чисткой вверенного оружия, господин фельдфебель.

– Дурак ты, рядовой Самарин. Самое интересное пропустишь! Такое событие раз в жизни бывает.

– Я не любитель зрелищ, господин фельдфебель.

– Не любитель он. А-а… Ты ж у нас идейный, церковник. Осуждаешь, поди?

– Никак нет, господин фельдфебель.

– По глазам вижу – осуждаешь. А зря. Я сам, между прочим, верующий. Но для благого дела и святыню тронуть не грех. Ради победы, Самарин, ничего не должно быть жалко. Понимаешь?

– Так точно, господин фельдфебель.

– Ну и сиди там. Детям своим и рассказать-то тебе будет нечего. – Ефимов сплёвывает на дно окопа. – Мундир потом мой парадный в порядок приведи. Чую, пригодится скоро.

– Будет сделано, господин фельдфебель.

Митя продолжает протирать мягкой тряпкой винтовку. Нет, с Ефимовым вступать в спор не стоит. Может, им наверху виднее, но Митю не покидает ощущение, что происходит что-то неправильное, недопустимое, оскорбительное.

Семиградье – место силы с тех пор, как здесь окончил свои дни Диос Чудотворец. И пусть нет на этой земле его могилы, каждый камень, каждое деревце хранят память. Это место – святое, сакральное. Понятно, почему для финального удара выбрали именно его. Но нельзя же так – использовать эту мощь для того, чтобы пустить в ход смертоносное оружие. Неужели никто не понимает?