Он поцеловал её — нежно, медленно, позволяя ей самой углубить поцелуй. Она не отстранилась.

Всё внутри было спутано, смешано в один клубок ужаса и притяжения, но она хотела его. Хотела снова почувствовать, что принадлежит себе. Или ему. Или этому безумию.

Он расстегнул пуговицу на её блузке. Потом ещё одну.

— Ты скажешь, если станет слишком?

— Да.

— И я остановлюсь.

— Да... Пожалуйста.

Он уложил её на диван медленно, как драгоценную, хрупкую реликвию, и его губы нашли место у её шеи, там, где кожа казалась тоньше бумаги. Движения были мягкими. Почти... ласковыми. И это «почти» обжигало сильнее, чем любая грубость.

Он провёл рукой по её животу, медленно раздвигая ткань. Лив затаила дыхание, позволяя ему углубляться в это прикосновение — до тех пор, пока в один миг не почувствовала, как всё становится слишком. Слишком быстро. Слишком глубоко. Слишком... властно. Слишком похоже на ту ночь. Слишком напоминает его истинную суть.

Она дёрнулась едва заметно. Её тело предательски застыло. Он не отпрянул. Наоборот — голос его стал шелковым и опасно низким: