– И это должно было дать повод для ненависти к ним со стороны населения, – прервал его каджит. – Так как так получилось, что Мавен сейчас заняла пост ярла, а Чёрный Вереск узаконил свои преступления?

Редгард замолчал. Его тёмное лицо потускнело, смешалось со мраком комнаты, лишь свеча слабо озаряла её, но лишь небольшой радиус вокруг стола.

– Поначалу всё это выглядело ненавязчиво, – спустя продолжительное молчание сказал редгард. – Сперва в обществе, среди горожан, накручивали атмосферу недоверия к местной власти. Лайлу то тоже не особо привечали, но, по крайней мере, не считали отмороженной преступницей. Но людям важно своё положение. Уровень жизни сейчас в большом приоритете, нежели всё остальное. А Рифтен находился, да и сейчас тоже, в запустении. А Лайла всё на войну эту смотрела и Ульфрику помогала, оставляя без внимания внутренние проблемы.

Редгард встал, подошёл к тумбочке, достал два жестяных бокала.

– Налью-ка я чай. Сам приготовил его из выращенных трав, что у меня в моём небольшом дворике растут.

Редгард начал приготавливать чай и продолжил:

– В общественных местах, на торговой площади начали выступать «ораторы», указывая на недостатки нынешнего режима, подталкивать разумы горожан на недовольство. Начал собираться народ вокруг них. Поначалу не так много, так как были и те, кто понимал, на чьи деньги они отрабатывают.

Разлив чай по бокалам, он вернулся ко столу.

– В основном я всё завариваю и готовлю во дворе. У меня там костерок есть, – сказал редгард.

Подав бокал каджиту, он сел на своё место.

– Стража пыталась прекратить это, но ораторы не уходили. Одних ловили, появлялись новые. И, что самое интересное, они исходили из числа нищих и попрошаек.

– Понятное дело, – ответил каджит, держа бокал в лапе. – Нищим заплати – они сделают всю грязную работу, подставят свой зад под раскалённый металл.

– Таких завлечь легче всего. Им терять нечего, а на заработанные деньги, коли в тюрьме не окажутся за будоражение общественного сознания, могут упиться или купить еды, в зависимости от склада ума и востребованности.

Редгард сделал глоток.

– Мм, весьма неплохой чай у тебя вышел, – сказал каджит, пробуя на вкус. – Из чего делал?

– Заваривал из липового горноцвета и собачьего корня, – ответил редгард, после чего продолжил рассказ: – Это был лишь первый этап, и он не принёс ожидаемых результатов. Взбучки не было, горожане не сильно поддавались на пропаганду. Тогда клан пошёл дальше. Он пошёл на жертвы. В один из дней, как всегда, оратор начал разглагольствовать на торговой площади. Делал он это умело и красноречиво, словно долго тренировался перед зеркалом. Народец собрался, знатное было количество. И тут выходят двое стражников из толпы, нападают на этого оратора, начинают его кромсать своими клинками, прямо на глазах всех. Даже дети были. Поднялся визг, гам. Народ бросился на помощь этому «страдальцу», да тот уже был изрезан и истёк кровью. Началась потасовка. Тех двоих стражников начали забивать. Подключились и другие стражники, начался хаос. Толпа горожан схлестнулась с гарнизоном, тем пришлось даже применить оружие, так как в толпе нашлись и ветераны, которые неплохо умели обращаться с клинком. Начали орудовать провокаторы из толпы, которые только подогревали обстановку. Вот с этого момента и начался общественный взрыв. Продлился он до вечера следующего дня. Тут повыходили и все «серые кардиналы». Чёрные Верески встали во главе восставших. Гильдия воров устраивала инциденты возле стен Миствейла. Поджоги, громкие лозунги. Понастроили баррикад. В итоге к вечеру последнего дня ринулась толпа, состоявшая уже из половины городского населения, на штурм крепости. Солдаты старались блокировать все улочки, стояли на защите законной власти. Лайла же вместе со своим окружением смогла сбежать из города. Когда об этом узнала городская стража, то расступилась перед бунтующими, ибо защищать то уже некого было. Мавен Чёрный Вереск выступила перед горожанами с пламенной речью, что аж похлопать хотелось за такие красноречивые слова, которые она говорила. Потом она церемонно вошла в тронный зал Миствейла и провозгласила себя ярлом. Вот так вот и произошёл общественный диссонанс. А потом выяснилось, теми, кто почуял с самого начала неладное, что накануне того нападения на оратора на торговой площади были обчищены казармы со снаряжением. Те стражники были ряженными наёмниками, которые спровоцировали кровопролитие. Погиб не один оратор. Жертв насчиталось с десяток. Среди них и дети были, которых затоптали во время суматохи и хаоса. По истине этот переворот можно сравнить с маркартским инцидентом. Вот только враги оказались внутри. Такие являются опаснее, чем внешние.