«Мы будем жить едиными. И драться едиными».

«И убивать едиными».

– Жертва, – сказала Сорган Шира.

Они одновременно опустили ножи.

Это оказалось труднее, чем ожидала Рин. Не потому, что она не привыкла убивать – резать плоть теперь ей было так же легко, как дышать. Но тяжело было прорезать шерсть. Рин стиснула зубы и надавила сильнее. Нож глубоко вошел оленю в бок.

Олень выгнул шею и завизжал.

Нож Рин вошел недостаточно глубоко. Пришлось расширить надрез. Руки страшно тряслись, рукоятка ножа выскальзывала из пальцев.

А Катай прорезал бок оленя одним чистым, уверенным ударом.

Им на колени выплеснулась темная кровь. Олень перестал дергаться. Его шея обмякла, и голова упала на землю.

В психоделическом грибном тумане Рин увидела, как душа оленя покинула тело – золотистая аура замерцала над тушей эфирной копией его физического воплощения, а потом улетела, как дым. Рин задрала голову и смотрела, как душа летит все выше и выше к небесам.

– Следуйте за ним, – приказала Сорган Шира.

Рин подчинилась. Это казалось такой простой задачей. После грибов ее душа была легче воздуха. Разум воспарил, материальное тело превратилось в далекое воспоминание, и она взлетела в огромную темную пустоту космоса.

Рин оказалась на краю огромного круга, исписанного гексаграммами, которые рассказывали о природе вселенной и шестидесяти четырех богах, определяющих весь мир, прошлый и будущий.

Круг качнулся и превратился в озеро, в котором плавали два больших карпа, белый и черный, с пятнами другого цвета на боках. Они лениво плескались, медленно гоняясь друг за другом по вечному кругу.

На противоположном берегу стоял Катай. Он был обнажен, но не физически – тело, скорее, было соткано из света. Но каждая мысль, каждое воспоминание, каждое чувство сверкало и стремилось к ней. Все на виду.

Рин была в точности так же обнажена перед ним. Все секреты, неуверенность, вина и гнев лежали как на ладони. Катай видел самые ее жестокие и дикие желания. Даже те, в которых она не решалась признаться самой себе. Например, насколько ее страшит, что она осталась единственной и последней спиркой. И как любит боль, лелеет ее и находит утешение только в боли.

А Рин видела его. Как в его голове укладываются идеи, огромные залежи знаний связываются друг с другом, чтобы он мог вызвать их при первой необходимости. Рин видела и нарастающее беспокойство из-за того, что он не знает других столь же умных людей. Насколько он испуган, загнан в одинокую ловушку собственного разума и наблюдает, как мир вокруг рушится из-за отсутствия в нем логики, а Катай не в силах это исправить.