«Ты одна из нас, – говорили она. – И должна нас защищать. Но у тебя ничего не вышло».

Через три недели после возвращения Рин в Арлонг императрица отправила Республике послание.

Примерно в миле от Красных утесов приграничный патруль схватил человека, который заявил, что его прислали из столицы. Вместо верительных грамот гонец нес за спиной бамбуковую корзину и маленькую императорскую печать.

Гонец настаивал, что будет разговаривать только с Вайшрой в тронном зале, в присутствии всех его генералов, наместников и генерала Таркета. Люди Эридена раздели его и обыскали одежду и корзину в поисках взрывчатки или ядовитого газа, но ничего не обнаружили.

– Только клецки, – весело заявил гонец.

Его с неохотой пропустили.

– Я привез послание от императрицы Су Дацзы, – провозгласил он, оказавшись в зале.

Его нижняя губа смешно причмокивала, когда он говорил. Похоже, он был чем-то болен – весь левый бок покрыт красными гнойниками. Из-за сильного акцента провинции Крыса трудно было разобрать слова.

Рин прищурилась, глядя, как он приближается к трону. Гонец не был ни синегардским дипломатом, ни представителем ополчения. Он не держался как придворный чиновник. Больше напоминал обычного солдата, это в лучшем случае. Но с какой стати Дацзы отправила с дипломатической миссией человека, который и говорит-то с трудом?

Разве что он послан не на переговоры. Разве что Дацзы не нужен человек, способный быстро соображать и складно разговаривать. Разве что Дацзы понадобился тот, кто с восторгом бросит вызов Вайшре. Кто ненавидит Республику и готов умереть за свои идеи.

А значит, это не мирные переговоры. Это одностороннее послание.

Рин напряженно застыла. Гонец не сможет навредить Вайшре, ведь путь к трону ему преграждают люди Эридена. Но на всякий случай Рин покрепче сжала трезубец, отслеживая каждое движение гонца.

– Говори, – приказал Вайшра.

Гонец широко улыбнулся.

– Я пришел с известиями об Ине Цзиньчже.

Правительница Саихара встала. Рин заметила, что она дрожит.

– Что она сделала с моим сыном?

Гонец опустился на колени, положил на мраморный пол корзину и поднял крышку. По залу разлилась вонь разложения.

Рин вытянула шею, ожидая увидеть расчлененный труп Цзиньчжи.

Но в корзине лежали только клецки в форме цветка лотоса, поджаренные до идеальной золотистой корочки. После нескольких недель путешествия они протухли, в уголках уже появилась темная плесень, но форма сохранилась. Они были тщательно украшены пастой из семян лотоса и пятью алыми иероглифами, нарисованными поверх.