– До праздника осталось два дня, – согласно кивнул генерал. – Я уже отправил людей изучить место предполагаемой гибели Виктора де Вилье.

Карета уже свернула во внутренний дворик у дворца, как вдруг резкий пронзительный свист ударил по ушам ездоков, отдаваясь ноющей зубной болью.

–– Дьявол! – простонал профессор. – Он все же переиграл нас!

Резкий взмах рукой – и стало видно, как горящая зеленью полоса, расколов надвое небо, стремительно несется к окнам дворца. Марк рванул дверцу кареты и выпрыгнул на ходу, мысленно поблагодарив Исайю Томаза – сейчас хромота была бы весьма некстати.

В несколько прыжков он преодолел расстояние до дверей и понесся вверх по ступеням. Охранники попытались преградить ему путь, но их впечатало в стенку – времени на предъявление документов и объяснение цели визита у мага не было. Следом, проклиная возраст и безнадежно отставая, бежал генерал. Поравнявшись с охранниками, он рыком «успокоил» их и отдал распоряжения.

Но когда зеленая полоса достигла дворца, Николаки понял, что охрана не успеет.

Глава 19

Глава 19

Ранкона

За несколько минут до удара Ференц сидел в кафе при Управлении и рисовал вокруг формулы виньетку из розочек. Столбики аккуратно выписанных цифр в верхней половине листа уже были обведены рамочками и кружочками, набросанный ниже схематичный план Оперы с реперными точками украшали солнышко и облачка. Ференц бросил взгляд на часы – до назначенной на два тридцать встречи с экспертной группой оставалось еще сорок минут.

– Не грустите, Малло, – сказал генерал Николаки, уводя профессора Довиласа с собой, – еще парочка дел государственной важности – и вас тоже начнут приглашать на обед к его величеству.

– Попробуйте вчерне набросать условия возникновения Защитника, – предложил на прощание Марк. – Недурная тема для диссертации.

Ференц согласно покивал, но дальше примитивных граничных условий дело не пошло. Мысли его вновь и вновь возвращались к господину Инкогнито.

Виктор вызывал у Ференца чувство, граничащее с восхищением. Надо очень тонко чувствовать магию, чтобы добиться такой виртуозности! И вместе с тем насколько беспринципным негодяем надо быть, чтобы в угоду собственным страстям растоптать целое поместье. Ференц попытался представить себе, смог бы он ради возвышенной идеи пожертвовать человеческой жизнью. Своей – да, но не чужими. Или же он просто не в состоянии вообразить идею, которая стоит чьей-то жизни? А каково генералу Николаки, которому приходится приносить подобные жертвы? Ференц попробовал поставить себя на место шефа, и его передернуло. Нет уж, сказал он себе, ни за что.