В сотнях ярдов от меня, на чистом воздухе у платана, я чувствовал ее агонию. Пламя обжигало и меня, но я цеплялся за Кассандру, ощущая все то, что чувствовала она, когда каталась по полу, крича от боли, ослепленная, горящая, умирающая.

И вдруг все прекратилось. Я резко открыл глаза и с облегчением вдохнул свежий сельский воздух. С такого расстояния ощущался лишь легкий привкус дыма. Солнечные лучи пробивались сквозь ветви платана, и я смотрел на прекрасное пламя, объявшее дом, в котором догорало тело моей дочери.

Мышцы расслабились, я позволил себе улыбнуться. Наконец-то я избавился от своей ошибки. Мне следовало убить ее еще младенцем.

Действительно, стоило это сделать, Ваше Величество. Нельзя удивить того, кто слышит каждую твою мысль.

У меня отвисла челюсть. Позади меня что-то булькнуло. Обернувшись, я в шоке уставился на одного из своих телохранителей: он рухнул с коня с перерезанным горлом. Рядом с ним стоял этот никчемный похотливый вредитель Таранис. А прямо за его спиной стояла моя дочь; ее розовые волосы развевались на дымном ветру, в каждой руке – клинок.

Глава 37

Глава 37

У меня закружилась голова, когда я наконец отключилась от мыслей Огмиоса. В черепе пульсировало – итог напряжения последних трех дней. Я почти не спала, все время проникая в мысли короля и тщательно готовя западню. Последний день выдался самым трудным – я вызывала в воображении образы и передавала их королю, заставляя его думать, что я нахожусь в том загородном доме.

Стоя среди поля с желтыми цветами, я пошатнулась, смутно осознавая, что творится вокруг: нападение Роана заставило телохранителей броситься в бой, стрела Элрин вонзилась в шею солдата, лязгнули мечи.

Ослабев, я закрыла глаза, отстраняясь от происходящего и не обращая внимания на крики и лязг оружия. Я знала, что к этому времени Старшие Фейри уже выдвинулись на свою позицию, чтобы устроить засаду Абеллио и кавалерии.

Западня захлопнулась.

Когда я отошла в сторону, Огмиос резко повернулся и встретился со мной взглядом; его лицо исказилось от ярости. Я насмешливо улыбнулась в ответ, зная, что гнев ослабил его самоконтроль. Я надеялась, что он не заметил усталости в моих глазах и что я едва держусь на ногах. Кинжалы в руках были для виду: у меня не хватило бы сил вонзить их даже в кусочек масла, не говоря уж про фейри.

Один из воинов короля внезапно повернулся и бросился на меня. Я беспомощно отпрянула, вскинув кинжалы в жалкой попытке защититься от огромного меча. Но когда приготовилась к атаке, нападавшего окутало облако тьмы, и он завопил от страха. Друстен присоединился к битве. Я бросилась вперед, и кинжал рассек руку противника. Рана несерьезная, но он был ослеплен, внезапная боль напугала его. Боль гораздо страшнее, когда не знаешь, откуда она исходит. Этому меня научил Абеллио. Воин отпрянул, Бранвен бросилась вперед и перерезала ему горло. В бою она раскрылась – ее глаза по-кошачьи светились, за спиной выросли темные крылья.