Негодяй идёт ко мне и останавливается всего в шаге. Протягивает кубок.
Секунда тянется, как вечность. Его взгляд пронзает, а металл блестит в свете луны.
Была не была.
Я тянусь рукой…
Но в самый последний миг, когда пальцы почти касаются холодного края, резко меняю траекторию. Ладонь захватывает его запястье. Он дёргается — не ожидал.
Глава Совета не двигается. А я боюсь дышать. Время идёт, его взгляд меняется. Он становится стеклянным. Зрачки расширяются, и я понимаю — Глас сработал. Я сжимаю его запястье крепче.
— Скажите, что в кубке, — требую шёпотом.
— Всё, что нужно, — отвечает Глава Совета чужим голосом. — Всё, чтобы вы не взлетели, лиора Таль.
На секунду хочется, чтобы он это выпил сам. Я сдерживаюсь. Слегка наклоняю кубок — пара капель падает на платье. Защитные руны тут же вспыхивают.
Проклятье! Даже сомневаться не стоит: там яд или что похуже.
— Когда отпущу вашу руку, — начинаю я, — вы выльете зелье на пол. Потом вернётесь вниз. А когда я приземлюсь, с самым вежливым видом подадите документ о завершении инициации и очень низко поклонитесь. — Я сужаю глаза. — А ещё... на следующий день расскажете всему высшему свету, как прекрасна лиора Таль в полёте.
Резко отпускаю его руку. Он послушно выливает зелье и уходит.
В груди остаётся пустота после выпущенной силы. Но времени нет. Я присаживаюсь рядом с Капюшоном. Прижимаю два пальца к его шее. Пульс есть. Жив.
— Прости, друг. Не смогу помочь. Потратила слишком много магии, — шепчу и рывком поднимаюсь. Иду к бортику, но у самого края цепляюсь за перила.
Голова кружится, перед глазами пляшут пятна. Ветер рвёт полы плаща, тянет в пропасть. Толпа шумит где-то внизу; звуки доносятся рвано. Нужно прыгнуть. Нужно.
Слёзы подступают, но я сглатываю их. Здесь нельзя плакать. Здесь нельзя быть слабой — даже если вокруг не мой мир. Перегибаюсь через перила. Звон в ушах и... тьма.
***
Прихожу в себя от боли: запястье жжёт, словно в него вбили раскалённый клин. В голове грохочет мужской голос: