– Давай я, – предложила я, взяла из его рук драгоценный предмет одежды и отложила в сторону. В моем мешке остались еще хоть сколько-нибудь чистые платки, а мыло, хотя и слегка пострадало в реке, кое-как сохранилось. Должно хватить, чтобы отмыться нам обоим. Я экономно натерла мылом смоченную водой ткань, а затем провела по плечу Аларика.
– Нормально? – спросила я, когда рану покрыла мыльная пена. Я безуспешно старалась, чтобы мой голос звучал естественно, он невольно становился сдавленным и хриплым.
Аларик кивнул, стиснув губы, и я начала осторожно смывать с раны засохший ил.
– Болото закрыло рану. Тебе повезло, ты не потерял много крови. И воспаления пока что нет. У меня еще осталось немного мази.
– Спасибо, Лэйра.
Утешало ли меня, что его голос тоже звучал нервно? Обычно он смотрел мне прямо в лицо. Теперь его взгляд почти со смущением следил за куском ткани, который постепенно очищал его кожу от грязи. А мой взгляд обратился на то, о чем я хотела спросить еще с тех пор, как на нас напали теневые дэмы. Белые линии на его коже. Они сошли бы за шрамы, если бы не были нанесены на точных расстояниях друг от друга, складываясь в настоящее произведение искусства.
Филигранная жестокость.
Эти два понятия не должны настолько гармонично подходить друг к другу. Но они подходили.
– Что это? – Я смыла грязь с его руки, до локтя, а затем с предплечья.
– Ты видела, что это.
– Это был бы идеальный момент, чтобы соврать, Аларик.
– Или сказать правду. Это дар теневых дэмов.
Я снова провела по его руке выше.
– Для чего это делают?
Он слабо улыбнулся, подняв лишь уголок рта.
– На это есть две причины. Но я, к сожалению, могу назвать тебе только одну. Знаешь ли ты, как жители Кеппоха украшают свою кожу, когда становятся взрослыми?
Я покачала головой, хотя отвечать отрицательно было мне неприятно. Мне
– Это делают огнем. Яростью Кеппоха и жаром Кеппоха. Но я уже много лет не был на родине, и ритуалы моего народа далеко. Рассматривай это как замену, которая позволяет мне не думать о том, чего мне не хватает.