– Ты будешь удивлен, но я вообще-то знаю! Представляешь, в школе я был прилежным учеником!
– Точно?
– Ладно, уел, не был. Но с тех пор я исправился. Кстати, цени, в списках отца ты идешь восьмым номером по опасности и шестым снизу среди трех десятков людей, к которым мне ни при каких обстоятельствах не стоит обращаться за помощью!
– Обидно, – Санни замолчал, подпуская к столику хозяйку с внушительным подносом, на котором расположились исходящие паром чашки и наскоро нарезанные закуски. Оперативно бабка сработала, и трех минут не прошло! Вот, что значит, правильный посыл и аристократическое воспитание! – Обидно, но с его точки зрения, наверное, справедливо.
Я аккуратно сложил рукоделие, освобождая место под чаепитие. Времена меняют людей, раньше брат потребовал бы пиво, а то и чего покрепче.
– Я, кстати, теперь знаю, что за родственник у тебя есть.
Закашлялся, не вовремя сделав глоток, но, даже не дождавшись восстановления дыхания, просипел:
– Ради бога, молчи!
– Что? Почему?
– Ты забыл? У меня тоже
– Хм… Я-то думал, я тебе приятное сделаю…
– Приятное ты мне сделаешь, если наконец-то прекратишь эту глупую заварушку!
– Да я бы рад! – и начал вываливать на меня сжатый пересказ собственных действий и переживаний. Надо же! Декорации сменились, а нормально поговорить ему все еще не с кем!
Рассказ занял довольно долгое время, даже несмотря на опущенные подробности, все-таки мы не виделись целых полгода, за которые много чего произошло.
– То есть тебя усиленно пихают на передний план? – подвел итог его сомнениям.
– Да, и непонятно почему.
– Как раз почему, я тебе легко объясню: сейчас ты во всей империи единственный, кто может открыто выступить против цесаревича. Вспомни – во сколько у нас венценосцы присягу произносят?
– В двадцать.
– А где ты был в свои двадцать? – уже риторически задал вопрос, потому что до брата начало доходить.