– Спасибо Петр, да пребудет с тобой Аллах!

– Спасибо, Равиль. Пусть Аллах будет к тебе благосклонен! – от меня не убудет, а парню приятно. Деньги – деньгами, а уважение всем требуется.

Машка, наверное, всучена мне в наказание за прошлую безбедную жизнь – к утру она простыла, вынуждая сойти с поезда намного раньше запланированной остановки. Не знаю, как могла обычная простуда привязаться к девушке с уже сформированной «вуалью», думаю, это больше нервное дало о себе знать: не каждому дано бесследно пережить резкий переход от тихой жизни в пансионе для благородных девиц до грязной и подлой борьбы за наследство. Кому-то покажется, что я сгущаю краски, но на их скепсис у меня есть ответ – еще в марте меня чуть не забили до смерти всего лишь за место грузчика в артели. Машке второй раз в жизни крупно повезло встретить меня на пути в трудный момент, и если два года назад мне удалось откупиться всего лишь деньгами, получив взамен неубиваемую куртку и джинсы (последние до сих пор, кстати, служили мне верой и правдой, а куртку украли вместе с остальными вещами и ей давно радуется кто-то другой), то сейчас мне пришлось встрять всерьез, одних только попыток пробраться в наше жилище за неделю я насчитал около десятка и это при объявленном покровительстве Мурзы, выразившемся в подарке пиал, за которые я отплатил в итоге черной неблагодарностью! Да и Христ предпочитала вдвое переплачивать за такси, чтобы только не водить подопечную пешком по нашему району, и еще жаловалась мне как-то вечером, что даже в центре ее почти достали! Поэтому за свою помощь я собирался когда-нибудь стребовать если не равноценную услугу, то близкую к ней.

Чтобы нас приняли в единственной на весь городок мало-мальски приличной гостинице, пришлось еще протащить больную девушку по открытым с утра магазинам готовой одежды, придавая нам обоим нормальный вид. Без багажа мы оба вызывали подозрения, пришлось наплести симпатичной бабульке – держательнице съемных комнат целую слезливую эпопею:

– Украли! Как есть, все украли! А главное, в багаже ведь все платья Марии Аркадьевны остались, ей батюшка их из самого Парижа выписывал! И шляпка новенькая, подумать только! Пятьсот рублей стоила! Чудом документы и деньги при себе остались! Что теперь ее батюшка скажет?! Убьет, как есть убьет!

С каждым патетически произнесенным словом чело хозяйки комнат волшебным образом разглаживались, а мы в ее глазах из оборванцев превращались в барышню с сопровождающим, попавших в сложные обстоятельства. Она даже морщиться на все еще идущий от нас запашок перестала!