— Это ужасно! — радостно шепнул мне Ларример на ухо.

Он всегда так волновался, когда являлась моя старшая дочь. (Да, помню, доказательств не было, если не считать ими полуграмотные записки Инес и засушенный цветок опунции, но я что, не видел истины, что ли?). — Она опять разнесла всю кухню! Мэри вот-вот снова начнет плакать, и если бы не мальчики…

— А что мальчики? — тревожно спросил я.

— Они так дружно полируют перила, — прослезился Ларример.

— Ну вот видите, как мило, — я взял его под локоть и отвел в сторонку, — дети учатся играть и работать вместе, это очень… м-м-м… сигнализирует? Ой, нет… симпатизирует? Стигматизирует? Систематизирует? Словом, не мешайте им, и все будет хорошо. Я провожу Франческу и…

— Позвольте мне, сэр.

— Не позволю, — вполголоса ответил я.

— О, — понимающе произнес Ларример и удалился, а я подал руку Франческе и повел наверх.

— Как вы тут выживаете? — с интересом спросила она, когда нам удалось ненадолго остаться наедине.

— С трудом, — честно ответил я.

— И решили еще сильнее осложнить себе жизнь?

— Если сходить с ума, так хотя бы в хорошей компании! Да, Франческа, я…

— У вас очень славный сын, — перебила она и улыбнулась, как обычно, уголками губ. — Невероятно похож на вас. Подозреваю, лет через десять тоже сбежит покорять неизведанные земли.

— Зачем сбегать-то, я будто не позволю?

— Делать что-то с разрешения — неинтересно, — заверила она.

— Вас именно поэтому так интересуют мои шрамы? Знаете же, что я не люблю, когда мне о них напоминают, да еще таким образом…

— Я могу сказать то же самое о вас и моих отметинах.

Я не нашелся с достойным ответом, зато вспомнил, о чем хотел предупредить:

— Франческа, не сочтите меня сумасшедшим, но в этом доме полно призраков.