В день, когда она узнала о предательстве любовника.

В день, когда она узнала о гибели сына.

Она сама себя прокляла. Всей силой души. Всей силой ненависти.

Проклятье императора — лишь тень того, что она сама приготовила себе.

По вине светлого лорда благородного чеора Валле та Граствила, у которого наверняка было еще с полдюжины титулов и званий.

Темери поверила ему сразу и безоглядно.

Это было странно и горько и радостно — она поверила. Она действительно подошла к дымному чудовищу — как подходят к смертельно раненным или больным людям. Она улыбнулась этой своей мягкой улыбкой, за которой всегда — сталь уже принятого решения.

И протянула к ней руки — открытые ладони. Шедде не показалось — вокруг них струился слабый золотистый свет. Раньше он видел лишь отблески его, в святилище Ленны. Сейчас это была какая-то другая, чарующая магия. Но этой магии мало будет сил одной Темершаны…

И Шедде решительно подошел к ней и протянул руку. Что делать дальше он представлял очень слабо.

Но вдруг понял, что они уже не вчетвером — в этом странном месте пустого пространства и мглы появлялись другие — не тени, но посланцы холодного мира: пресветлые сестры, сиан, еще кто-то не опознаваемый в полутьме…

И все они, словно кто-то звал — касались руки Темери, и получали от нее как будто кусочек живого огня — чтобы тут же коснуться дымной фигуры чеоры та Вартвил…

Несчастной, маленькой, убитой горем женщины.

Сейчас она уже не была смеющимся чудовищем. Сейчас она смотрела на своих гостей огромными глазами, в которых не было ничего кроме боли и тоски по несбывшемуся.

А потом все как-то сразу закончилось. Темери опустила руку, молча шагнула к Шеддерику и Ровве.

— Так странно, — сказала она тихо. — Шедде, я была похожа на нее?

— Нет, никогда.

— Я тоже ненавидела.

— Не так. Темери, не надо тебе сейчас об этом думать…

Ровве посмотрел в глаза Темершане — ласково и грустно. Перевел взгляд на Шеддерика.

— Я ее провожу. Чеору Вартвил. Сейчас это стало важнее.