Мы вихрем вылетели из гостиницы. Ух, на улице даже дышится легче! И часа не проговорила с этими… благородными… а впечатление, будто в воде тонешь. Хочешь глотнуть воздуху, а не можешь!

Только запрыгнула в карету, тут же набросилась на еду… даже не думала, что так проголодалась. Наверное, это от общения со всякими высокопоставленными особами.

Табиры от нас тоже не отставали. Чойб навострился, сидя на облучке, нарезать мясо, ломая ещё тёплый, только что выпеченный хлеб, тут же раздавая эту вкуснятину своим подчинённым.

А уж когда в ход пошло пиво… Мы с Иорой, чуть захмелев, глупо хихикая, рассказывали друг другу какие-то глупости. Табиры горланили песни. В общем, было весело.

Наконец-то свобода! Не надо корчить из себя благородную даму, восседая с умным видом… Даже нос не почешешь… Да ну их всех!

Сама не заметила, как задремала. А что, в карете теперь свободно, спи хоть целыми днями, никто не потревожит!

Не тут-то было! Кто-то отчаянно колошматил в дверь.

— Э-э! С ума что ль посходили?! Вот я вам щасс!

— Я им говорил, ханша, они не слушают! — откликнулся по-табирски Чойбилрит.

— По-нашему, по-леворски говори, степняк! — послышалось из темноты.

— Эй! Кто там гавкает?! — набросилась я на наглеца, — Покажись! — ночь на дворе, темень была, хоть глаз выколи, — На своих подчинённых будешь тявкать, тапасья морда!

Говоривший тронул скакуна, выехав под свет факелов.

— Гаар Ором, — склонился он в поясном поклоне.

О-о-о, с этим хмырём я уже цеплялась, и не раз. Хорёк!

— Не слишком ли ты крут, гаар, так себя вести?! Кто я, а кто ты?! Как хочу, так со своим людьми и разговариваю! Чего надо?!

— Ваша милость, вы слишком быстро вернулись. Хотелось бы узнать, что с вашими спутницами и наследником. Не случилось ли чего?

От такой заявы я даже дар речи потеряла.

— А ты, сержант, не опупел часом?! Чтобы я, лаэра, тебе отчёт давала?!

— Не мне, нирту Западного перевала. А я уж доложу слово в слово, вы не сомневайтесь!