– Давай уже, отпускай ему всё вперед на сто лет, а то я задохнусь от нетерпения.

– Отпускай, – передразнил Тэо, сердито махнул рукой, не унялся и яростно хлопнул себя по бедру, срываясь в торопливый, рассерженный шепот: – Брат Иларио всё лето искал подлеца, умыкнувшего часть архива, тайно переданного старым королем на хранение в семью де Панга. Как я могу простить полудохлому мерзавцу то, что горло «столпу» он перерезал, а нам ни словечка не сказал? И бумаг не вернул!

– Бумаги в ларце его величества, – шепнул Эспада.

– Это называется – утешил обухом по затылку, – Тэо даже сплюнул от возмущения и зашумел, не сдерживая голоса: – Кто тебе, дураку, сказал, что он прежде читал эти записи? Кто тебе, паршивому идиоту, посоветовал тащить их, куда не надо? У него и без того с отцом в последние годы отношения были – хуже некуда! Хоть после смерти, трудами патора, оказался обретен душевный покой… Ты же, пес бешеный, укусил его больнее, чем он – пнул тебя!

Эспада ошарашенно слушал, моргая и щурясь. Зоэ сочувствовала всем, прижав руки к груди и не понимая ничего. Исповедник кое-как отдышался, снова забормотал молитву, зверски скалясь и постукивая культей по палубе. Было отчетливо видно: он бы предпочёл стучать по ребрам дона Эппе… Дотянувшись до кувшина, Тэо жадно выхлебал все содержимое, вытер губы рукавом и кивнул.

– Ладно, что сделано, того не вернуть. Отпущу я тебе и этот грех. Потом. Когда выздоровеешь. Так отпущу, что мало не покажется.

Эспада заинтересованно прикрыл веки, показывая согласие с планом. Зоэ хихикнула, осознав: королевский пес как раз теперь пробует дышать и жить, значит, он поправится. Тэо огляделся по сторонам, громко и отчетливо зло посоветовал всем морякам найти себе занятие и спастись от греха лености без помощи тяжелой руки служителя. Избавившись от избытка внимания, багряный вздохнул, сел удобнее и улыбнулся Зоэ вполне мирно.

– В юности отец Бертрана Барсанского именовался когда королем, а когда и графом. Среди пяти соседей лишь трое признавали его руку над собою… Он был тот еще грешник, хотя нам ли судить наделенных властью? Он в двадцать два года зарезал старшего брата, честно вызвав на поединок, а затем ударив в спину – лежачего. Вот только брат его имел несложное прозвище Мясник, такое зря не дают. Позже король штурмом взял замок соседей, вырезал жителей до последнего младенца и выжег постройки дотла, тем разрушив невыгодный и навязанный ему силой договор. Это – плохо? Но ведь объединил земли и смог выиграть войну, когда еретики Алькема попробовали сунуться на север, получив поддержку одного из военных вождей семьи эмира Риаффа. Что еще добавить? По слухам, король Барсы отравил вторую жену, родную мать Бертрана, чтобы сочетаться браком с дочерью того, кто поддержал его в новой войне и подтвердил его королевский титул перед маджестиком. – Тэо грустно улыбнулся. – Патор Факундо исповедует королей, подумай, легко ли ему. Что такое грех? Убить человека, напиться, пожелать чужую жену и предать друга. Может, и так. Но для короля грех – допустить ослабление страны, не оставить наследника, оказаться глупым и негодным к дворцовой жизни. Чего стоят все счета и претензии нашего славного дона Эппе, если они обращены к Бертрану – человеку? Ведь Бертран-король неподсуден, иерархия Башни не зря ставит правителя куда ближе к богу и наделяет особыми правами и некой заведомой святостью.