— Повезло, — мягко возразил Лю Ван. — Просто он этого пока не понимает. Мой друг особенный. Сам находит того, кому нужен. Только если вправду нужен.

— Сам находит? — нахмурился Репейник. — Как это?

— Он — провидец, — тонкие усы раздвинулись в улыбке. — Предвидит тех, кому нужна помощь. Тех, кто его ищет.

Джон с облегчением почувствовал, как отступает волна опийного дурмана.

— Ну вот я его ищу, — заметил он. — Стало быть, явится ко мне?

Лю Ван дробно засмеялся, показывая пеньки зубов.

— Вы ищете, потому что вам заплатили. А мой друг является к тем, кому нужен по-настоящему. К тем, кому нужно его искусство. По жизненно важным вопросам.

— Тогда отчего не пришёл к моему клиенту? — скептически спросил Джон. — Зуб даю, у того жизненная важность аж из ушей лезет.

Лю Ван пожал плечами:

— Значит, то, чего он хочет, всё-таки недостаточно важно.

Джон понял, что, если просидит ещё минуту на пыточном табурете, то останется скрюченным на всю жизнь. Он встал, с хрустом разогнул заломившую спину, покрутил головой.

— Ну извини, братец Лю, — буркнул он. — Жаль, что не можешь помочь. А может, знаешь ещё кого, кто бы мог, а?

Нинчунец опять поклонился.

— Не ищите встречи с ветром, — проговорил он. — Когда придёт час, ветер сам вас найдёт.

Смысл поговорки был не совсем ясен, но общий посыл Джон уловить смог. Ему однозначно указали на дверь.

— Ладно, — сказал он. — Бывай, Лю Ван.

— Недостойный ничем не помог, — сокрушённо проговорил тот. — Прошу, заберите деньги.

Джон взял купюры, засунул в карман. Развернувшись на каблуках, он хотел идти, но запутался в ножках проклятого табурета и чуть не упал. Лю Ван при этом издал странный свистящий звук: то ли прыснул со смеху, то ли выражал сочувствие каким-то традиционным нинчунским способом. Джон не стал оборачиваться, чтобы выяснить. Отпихнув табурет, он вышел из каморки, прошёл тесным, душным коридором, толкнул дверь и оказался в полутемном фойе борделя. Давешняя проститутка, семеня, появилась из-за ширмы и приблизилась к Джону.

— Господин не хочет остацця? — проворковала она. — Господину будет холосо…

Репейник опомниться не успел, как она прильнула к нему всем телом, вздрагивая и суетливо шаря ладонями.