Я обнажила себе плечо и склонила голову набок.

– Что за глупости вы несете? Я не ребенок. Почему вы противитесь желанию? – я выразительно кивнула на его оттопыренные брюки и облизнула губы. – Идите ко мне, хватит уже мучить нас обоих…

Кысей прикрыл глаза и что-то прошептал. Я соскользнула с кровати, подошла к нему и упрямо потянула за пряжку ремня.

– Какая же вы дрянь. Убирайтесь отсюда! – он перехватил мою руку, заломил ее за спину и потащил меня к двери.

– А дневник был занятным…

Кысей замер, потом резко развернул меня к себе. Я широко ухмыльнулась ему в ответ.

– Забавно, что вы оставили его у себя. Тайком перечитывали, да? Я вот думаю, может, вас одолевали порочные желания вовсе не из-за меня? Может, вы тоскуете по суровой мужской ласке профессора? Вас заводят описания его любовных похождений?..

– Заткнитесь! – его глаза потемнели от злости, он замахнулся.

– Ударьте, если вам так хочется. Так будет даже лучше. Больше поверят, когда я обвиню вас в изнасиловании!

Я вырвалась из его рук и начала раздирать на себе рубашку. Он стоял, опустив руки и сжав их в кулаки. Желваки перекатывались на его скулах.

– Господи, да вы просто дрянной ребенок, жестокий и глупый. Ребенок, который даже не понимает, что причиняет боль другим…

– Красивый ребенок, которого вы вожделеете? – уточнила я, царапая себя.

– Нет, уродливый. Вы уродливое и мерзкое чудовище…

Я прижалась к нему, повиснув у него на шее.

– Сейчас я позову на помощь, и сбегутся ваши друзья… – зашептала я ему. – Что они подумают, застав меня в разорванной рубашке и в вашей постели? Кто же из нас окажется мерзким чудовищем, насильником, растлителем?..

Я провела ладонью по его щеке, он тяжело дышал, крылья его носа трепетали от гнева. Мне так хотелось получить его…

– Я же чувствую ваше желание… Не упрямьтесь, ну пожалуйста, – я почти умоляла. – Обещаю, что буду с вами ласкова…

Кысей почему-то вздрогнул от моих слов, прикрыл глаза и прошептал горько:

– Да простит мне Единый, – а потом схватил меня за волосы и повалил на кровать лицом вниз, крепко к ней прижав.

Не веря в удачу, я даже не сопротивлялась, лишь пробормотала растерянно: