Я недовольно шикнула на мару и захлопнула крышку клавесина. На часах было почти семь. Где же Дылда? Он уже должен был вернуться. Вместе с Антоном. Мой влюбленный братик оказался на редкость упрямым. Он попытался проникнуть во дворец, чтобы встретиться с княжной, но, к счастью, его не восприняли всерьез и просто вышвырнули. Я поддерживала дружбу с Юлей, которая зачастила ко мне в монастырь, а потом и в поместье. Я даже сделала ей одолжение и повесила портрет Антона у себя в спальне, чтобы эта дурочка могла поплакаться на моем плече. Княжна воображала во мне поддержку и понимание, поэтому и сообщила про письмо от Антона. Она прилетела в поместье, задыхаясь от радости, возбужденно испрашивая совета и требуя помощи. В условленное время она должна была избавиться от охраны, выскользнуть из дворца и отправиться в Гостевой квартал, к палатке шептуна, где бы ее ждал Анжи… Мне едва удалось скрыть досаду. Про Яшлика я не подумала. Мой братик все полтора месяца, пока я сходила с ума от тревоги из-за него, прятался у шептуна. А тот паразит даже словом не обмолвился, обиду затаил, паскудник, насмехался и веселился! Ничего, ничего… Скоро всем будет смешно. До кровавых слез обхохочетесь.

Хлопнула дверь, и в гостиную ввалился злобно пыхтящий Дылда, тащивший за собой избитого Антона в женском платье. Я вскочила на ноги и бросилась к брату.

— Госпожа, вы это, не серчайте, пришлось немного приложить стервеца… — покаянно промямлил головорез. — Брыкался.

— Все правильно сделал, Дылда, — сказала я, задирая подбородок брату и заглядывая в глаза. — А я еще добавлю!

Антон согнулся пополам от удара в пах, но даже слова не проронил. Он смотрел на меня оскорбленной невинностью, а потом сплюнул на пол кровавую слюну. Губа была разбита, но нос и зубы целые. Вот и хорошо.

— Тащи его в подвал. В кандалы.

Долговязый громила легко подцепил сопляка за шкирку и поволок в подвал. Я рассеянно подошла к клавесину, взяла драгоценную склянку и капнула себе пару капель ирисового масла на запястье. Щедрый подарок маш-уна, как и та плетеная корзина на кухне с редкими цветочными гадюками для змеиного варенья. Нежный запах Матушки Ген успокаивал. Еще столько надо успеть до свадьбы…

Антон объявил голодовку. Дылда несколько дней пытался кормить его силой, но получалось плохо. Тогда я сама приготовила куриный бульон и спустилась к брату. Со мной он не разговаривал.

— Антон, поешь, пожалуйста.

Презрительное молчание.

— Что за ребячество? — я поставила миску и села рядом с ним на пол, прислонившись к стене и закрыв глаза. — Бедная Юлечка… как она переживала, все глаза у меня на плече сегодня выплакала…