Кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо и требовал проснуться. Одеяло вырвали из рук, а следом я полетела с кровати.

— Вставай, лоботряс! — привратник пнул меня под ребра. — На хозяина напали, а он и в ус не дует! Вставай!

Я торопливо подскочила, спросонья отчаянно пытаясь сообразить, кто посмел покуситься на мой цветочек. Чудом успев схватить с тумбочки очки и напялить их на нос, я получила болезненный пинок под зад от привратника и оказалась в комнате Кысея. Тот сидел на кровати, завернувшись в одеяло и слепо уставившись в одну точку.

— Фрон профессор, вот разбудил его, живехонек он, — подобострастно раскланивался привратник. — Но как же так? Как на вас могли напасть? И никто не слышал? Много украли? Какой скандал! Сейчас пошлю за стражей…

— Не надо, — отмер инквизитор. — Я просто хочу… принять ванну… и смыть…

Меня разобрала злость на этого чистоплюя, корчившего из себя жерту. Подумать только, какая нежная ромашка оказалась! Привратник схватил меня за ухо и повел к двери:

— Слышал? Живо тащи хозяину теплой воды!

Впрочем, злость быстро улетучилась, и даже грубость привратника не могла испортить мне настроение. Я тащила полные ведра, мурлыкая себе под нос легкомысленную песенку и вызывая недоуменные взгляды прислуги. Если бы не тяжесть ведер, я бы даже приплясывала. В голове звенела необычайная пустота, которая вытесняла любые тревожные мысли. Не хотелось думать о том, как я буду объясняться с воеводой, что мне делать с Лешуа, как распутать клубок лжи вокруг Луиджии, закрученный шкодливым Кысенькой… И только где-то в глубине сознания упрямо тикала неясная мысль-напоминание о колдовстве… Но я не помнила, что именно было связано с колдовством, и вспоминать не хотела. Зачем портить себе такое чудесное весеннее утро, когда ярко светит солнышко, поют птички, тепло и вкусно пахнет ранняя клубника на кухне, а мой сладкий цветочек…

А он стоял в ванной комнате напротив зеркала, обнаженный и дрожащий. В его руке было зажато острое лезвие, приставленное к груди. От вида кровоточащих порезов у меня подкосились ноги. Ведра грохнулись об пол. Я бросилась к инквизитору, хватая его за руку и испуганно мыча:

— МММ!!!

Мне удалось вывернуть ему запястье, и лезвие с негромким звоном упало. Я тут же подняла его и вылетела из комнаты, поднимая брызги на разлитых лужах воды.

— Лука, постой!

Но я уже открыла окно и вышвырнула в него лезвие, от греха подальше. Ярость и ужас клокотали в груди. Праведник клятый! Козлина трепетная! Не может пережить, что его чуток поимели? Да не убудет от него! Пусть привыкает! И этой ночью были только цветочки, а пестики, тычинки и ягодки еще впереди! Я дрожала от пережитого ужаса так, что стучали зубы.