Я обшарила весь кабинет, но часов не нашла. Мерно тикающие настольные часы в виде льва и часы над камином раздражали. В их цоканье чудилось издевательское хихиканье часовщика, а стрелки были похожи на подрагивающие усы. Куда Рыбальски дел браслет? И была ли в тех часах капля безумной крови? Сколько еще крови осталось у часовщика? И где? Рано я отдала Кысею колдуна, ой как рано… Спешка ни к чему хорошему не приводит.

Я так задумалась, что не заметила возникшую как из-под земли Шарлотту. Она смотрела на меня со странным выражением.

— Как ты попал в закрытый кабинет? — холодно поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, схватила меня за ухо. — Убирайся отсюда.

Я не стала ей сопротивляться, лишь жалобно мычала. Хотя мне тоже стало интересно, для чего Шарлотта явилась в кабинет мужа на ночь глядя и в его отсутствие…

Лавка часовщика была закрыта, но вещи из нее, слава Единому, не забрали. Нерасторопность церковников поражала. Или это ловушка? Я притаилась на крыше соседнего дома, обшаривая взглядом окрестности, залитые тусклым лунным светом. Перед лавкой вяло переминались с ноги на ногу два стражника. Им было скучно. Мне тоже. И еще немного обидно. Неужели пущенные мною слухи не дошли до церковников? Или хотя бы до имперцев? Где облавы по всему городу? Где мои портреты на каждом столбу? Где усиленные патрули и обыски? Я чувствовала себя уязвленной. Да они землю должны были рыть в поисках!.. А если часовщик ничего им не сказал о камне и о том, кто его похитил? Скорей всего, так и случилось. Кроме того, он совсем умом тронулся от боли и моих угроз уничтожить "Кровь". Значит, фальшивое отражение приняли за Искру. Но ведь Кысей не мог не знать о том, что рубин был поврежден еще Рыбальски? Он же видел обручальное кольцо и слышал всю историю от чудаковатого старика-душеведа.

Я тихо проскользнула в лавку через слуховое окно на чердаке. Часы были повсюду и оглушали с порога механическим кудахтаньем. Как узнать, какие из них сотворены из капель безумной крови, а какие нет? Часы обступали меня и казались злобными карликами, брошенными жестоким хозяином цирка на произвол судьбы. А еще все они показывали разное время. Я схватила первые попавшиеся часы в виде стеклянного цветка и обрушила их о каминную полку. Они рассыпались хрустальными лепестками и брызнули шестеренками. К счастью, двери лавки были массивными, и моя выходка не привлекла внимание дежуривших снаружи стражников. Я глубоко вздохнула, закрыла глаза, прикрыла уши ладонями, чтобы не слышать тиканье, и попыталась сосредоточиться. Но звук бьющегося сердца все равно просачивался в сознание. Этот стук был таким похожим на отсчет секундной стрелки, что мне сделалось страшно. Биение убыстрилось. Мое сердце тоже. Или не мое? Под плотно сомкнутыми веками возник алый сполох. Он бился перед глазами и рассыпался каплями-искрами, пульсируя злобой. Я пошла по комнате, двигаясь вслепую, как будто играла в жмурки с неведомым чудовищем. Частота сполохов усилилась, сердце стучало, как сумасшедшее. Рука наткнулась на обжигающий холод мрамора. Я открыла глаза. Одно хрустальное сердце на двоих в кукольном домике. Какая нелепость! Я стала колотить часы о каминную полку, пока из-под хрустальных обломков не сверкнул рубин. Вернее, то, что от него осталось. Камень был крошечным и сильно изъеденным, словно над ним поработали жуки-древоточцы, но от него исходила такая волна ненависти, что я на мгновение захлебнулась и перестала дышать. А после заставила себя подобрать с пола рубин и сжала в кулаке еще один свой козырь. Игра обещала быть интересной.