Это что-то новенькое. Раньше она тоже видела этих своих мар, но осознавала, что они не существуют, что это плод ее больного воображения. Сейчас же она пребывала в твердой уверенности, что в комнате есть еще кто-то, реальный и осязаемый. Надо попробовать вернуть ее к действительности.

— С кем ты говоришь?

— С Любочкой!

Безумица поставила колено на кровать и склонилась ко мне.

— Погоди! Искра? Она живая? Ты ее видишь?

— А ты нет? — она заглянула мне в глаза, и лед в ее глазах пробрал меня до костей. — Хотя да… этот клятый барьер…

Она провела пальцем по моей груди, морщась и кусая губы, а я забыл, как дышать, не веря своим глазам. Святой символ! Почему его очертания вдруг проявились на коже? Раньше он был скрыт! И почему вверх ногами? Что происходит?..

— Люба…

— Не смей меня так называть! — ее ногти прочертили глубокие болезненные царапины у меня на груди.

— Хорошо! Хриз, пожалуйста, давай все обсудим. Поговорим спокойно. Развяжи меня. Тебе все равно…

Она прильнула ко мне в поцелуе, заглушив последние слова. Я мотнул головой.

— Прекрати! Ничего не будет, слышишь?

— Куда ты от меня денешься… — ласково проворковала она, забираясь на меня верхом. — Цветочек мой сладкий…

Отчаяние придало силы, я взбрыкнул, но сбросить ошалевшую от похоти Любохриз мне не удалось. Она все еще не набрала свой прежний вес, однако весила больше, чем в тот раз, когда я тащил ее из пропасти. Безумица целовала меня в шею, за ухом, чуть прикусывая мочку уха, и прижималась все сильнее. Надо попробовать достучаться до нее!

— Хриз! — взмолился я. — Погоди… Расскажи мне про Искру. Пожалуйста. Какая она?

— Она… ммм… — ее язычок лизнул, пощекотал мой кадык, а потом губы коснулись ключицы и замерли. — Рукотворный демон… да…

Предательское желание дало о себе знать мучительной тяжестью внизу живота, дыхание участилось.

— Как это?.. — простонал я. — Как рукотворный? Ее кто-то создал?

— Да… Первая Шестая… Самая первая… До того, как взорвались Источники…

Она осеклась и выпрямилась верхом на мне, оглянувшись через плечо.