— Фрон, а что ж это получается? — размышлял вслух мой верный оруженосец. — Рудник тоже ваш получается? На вашей земле, как и селенье тех белобрысых уродов…

— Велька! — сурово одернул я его. — Они не уроды. Не стоит ценит людей по их внешности. Кстати, а селение вы проверили? Едва ли Хриз додумалась к ним сунуться, но чем демон не шутит…

— Проверили, — подал голос Личо.

Старый следопыт имел примечательную во всех отношениях внешность. Изогнутые полумесяцем брови, длинный крючковатый нос, несуразно большие губы, мелко заплетенные косички на голове торчком и вечный плащ за плечами. Личо напоминал мне попугая, обожравшегося пьяных ягод. Он даже ходил как-то по-птичьи, однако дело свое знал отменно.

Поэтому, стоя перед провалом рудника и видя на лице следопыта явную тревогу, мне и самому сделалось не по себе. Густые заросли кустарника с мелкими красными ягодками надежно защищали рудник от непрошенный гостей. Личо сорвал горсть ягод и закинул себе в рот.

— Селитрянка, — пояснил он кратко в ответ на мой вопросительный взгляд. — Сладко-соленая.

— Давайте расчищать проход! — поторопил я его.

Он покачал головой и подозвал меня ближе. Я неохотно подошел.

— Глядите, фрон, — тыкнул он в покрытую белесой коркой землю. — Дождь прошел, селитра выступила.

Он помолчал, разглядывая почву, заросли и давным-давно прогнившие подпорки, поддерживающие свод шахты.

— Нетронуто. Никто не пытался сюда пробраться.

Я с сомнением уставился на заросли, провел рукой по веткам, сорвал ягод. Кустарник был колючим, выглядел неприступным, но мне слишком хорошо было известно, на что способна загнанная в угол безумица.

— Я хочу… помолиться. Оставьте меня. Осмотрите пока дорогу и окрестности.

— Фрон, я вас туточки одного не оставлю!..

— Иди, Велька, иди. Мне надо побыть одному.

Я действительно молился, очистив разум от всего лишнего и чувствуя, как ноет в груди. Два символа бесконечности, один пылающий болью, второй невидимый и холодный, словно притаившаяся на груди змея, сплелись в единое целое и вели отчаянную борьбу. А под веками у меня сияла пустота, в которой где-то потерялась душа Хриз. Осколки ее памяти плавали в ней подобно обломкам корабля в бушующем океане, и теперь я хотел поднять хотя бы часть из них.

Слепящий свет. Передо мной танцевала радуга. Цветы… Живые и мертвые. Каменные. Драгоценные. Фиалка. Ирис. Лилия. Подсолнух. Роза. Всего пять. Где шестая? Кто она? Хризантема? Белая? Черная? Добро или зло? Танец цветов ускорился, они сливались и смазывались, превращаясь в серое безобразное месиво. Плесень проступала на лепестках, как выступает селитра на влажной соленой почве. Узор гнили становился мучительно правильным, зудел под кожей нетерпеливым узнаванием. Еще чуть-чуть, и я пойму. Схвачу и остановлю разложение. На языке появился солено-горький вкус, в висках застучало. Серая хризантема вспыхнула и разлетелась, исчезая в бездне небытия. Тьма накрыла меня.