— Что? — спросила Эльстер, осторожно сжимая его пальцы.

— Он трогательно любил Кэтрин. Такой вот, мать его, дуализм. Все, пошло оно подальше, — устало пробормотал он, обнимая ее и пряча лицо в волосах. — Напугал?

— Немного. Думала, ты не такой… экспрессивный.

— Ты мало видела у Хенрика, — усмехнулся он. — Все еще хочешь остаться со мной?

— Хочу. Только нам нужно будет много чашек и немаркие обои, — серьезно ответила она.

«Зато теперь понятно, почему Кэт не знала о специфических увлечениях своего будущего мужа — сидела в палатке и боялась выйти, чтобы не слушать сальные солдатские шуточки. Боюсь представить, что кому за это прострелили по приказу Джека», — подумал Уолтер, чувствуя как медленно отступает напряжение. Объятия Эльстер помогли лучше капель — близкое человеческое тепло не оставляло места злости и страхам. Чуткость и терпение, с которыми она принимала его перепады, вызывали в душе целую бурю чувств, самым сильным из которых была удивительная, теплая, тянущая у сердца нежность.

Никто никогда не любил его так, принимая таким, какой он есть и ничего не требуя взамен. И Уолтер знал, что за это, что бы ни случилось, он будет благодарен ей до конца жизни.

…

Засыпая, Уолтер точно знал, какой из кошмаров выберет сегодня измученное воспаленное сознание. Он пытался спрятаться, отгородиться от него, слушая, как дышит во сне Эльстер, положившая голову ему на плечо, сосредотачиваясь на запахе ее волос и тепле кожи под тонкой рубашкой. Но ничего не выходило, он проваливался в кошмар неотвратимо, как в трясину.

Слишком много он сегодня сделал для того, чтобы снова увидеть сон о дне, с которого начались попытки убить Уолтера Говарда вместе с воспоминаниями о том, как он, лорд Уолтер Говард, никого не спас.

…

В тот вечер трещали в камине янтарные поленья, и Уолтер, сидя в глубоком кресле, старательно боролся со сном. Альбионский туман снаружи лип к стеклам, но не мог просочиться в комнату и отравить воздух своим густым терпким ядом.

Джек пропал неделю назад. В Вудчестере было неспокойно и казалось, сам особняк тоскует: его будущий хозяин исчез, не сказав никому ни слова.

Город полнили ужасные новости об убийце, оставляющем истерзанные женские трупы в канавах Нижних Кварталов — тем утром Уолтер услышал, как горничные судачили об этом, испуганно охая и бормоча «как бы чего не вышло с молодым лордом». Тогда он впервые рявкнул на прислугу, чтобы занимались делом, а не болтали. От неожиданности одна из горничных уронила поднос, и чашки из красного гунхэгского фарфора брызнули в разные стороны тысячей осколков, будто капли крови. «Бестолочь!» — прошипел Уолтер, замахиваясь тростью. Бить девушку он бы не стал, но хотелось напугать, сорвать злость. Этот фарфор Джек привез с войны, он будет в ярости, когда узнает, что его разбили. Главное, чтобы вернулся.