Эльстер сидела рядом, почему-то опять на полу и смотрела снизу вверх со странной смесью сочувствия и легкого злорадства.

— Вы обещали мне сан клирика в Эгберте, — сообщила она.

— Значит, нам придется торчать там лет десять, — проворчал он, жалея, что так и не взял у патера Морна трость — с ней встать и стоять ровно было бы проще.

Обе перчатки оставались на руках. Левая была чуть толще и это немного мешало — Уолтер только успел привыкнуть к обнаженному протезу.

Он все-таки встал и вышел в коридор.

У приоткрытых окон собрались такие же мятые пассажиры — в основном мужчины, но было и несколько женщин.

Большинство курили, выдыхая дым прямо в белесый утренний туман. Уолтер заметил самокрутки, трубки, папиросы и даже пару опиумных трубок. Кто-то просто пытался подышать свежим воздухом, но вдыхал все тот же туман и пронизанный едва заметными ниточками табачного дыма густой чад, валивший из паровозной трубы.

У двери в уборную спал, трогательно свернувшись в клубочек, огромный огненно-рыжий мужик, похожий на Хенрика, как родной брат. Уолтер закатил глаза.

В таком случае альбионскому аристократу полагалось брезгливо потыкать в спящего тростью, а если он отказывается просыпаться — этой же тростью вытянуть поперек хребта. Несмотря на то, что будить человека считалось грехом наравне с мелким воровством. Он знал, что слуги, которые бьют в гонг в богатых домах и рабочие, которые стучат палками в окна по утрам, получают отпущение грехов в Колыбелях вдвое чаще других.

Музыканту Уолтеру вообще было наплевать на приличия и отпущения грехов — он бы просто попытался оттащить мужика в сторону и мог для убедительности добавить сапогом под ребра. В случае, если бы он проснулся и возжелал реванша — Музыкант Уолтер только радовался бы возможности ввязаться в драку.

Но что делать патеру Ливрику?

Уолтер глубоко вздохнул и повернулся к паре мужчин с нашивками рабочих на куртках, пытающихся трясущимися руками забить трубки.

— Пусть Спящему приснится для вас легкое утро, господа! — поздоровался он.

— И вам, это, утречка доброго, патер, — добродушно отозвался один из рабочих, заросший черной бородой до самых глаз.

— Это ваш друг? — спросил Уолтер, указывая на спящего.

— Впервые видим. Вам пододвинуть? — догадался рабочий.

— Был бы крайне вам признателен, — с чувством ответил он. — И да не рассердится на вас Спящий за…

— Э! — махнул рукой мужчина, кивая своему молчаливому другу.

Они сунули Уолтеру трубки, сноровисто ухватили спящего за воротник и ремень и довольно бесцеремонно оттащили даже не пошевелившегося мужчину за стоящий неподалеку ящик с углем.