— Разве не разумно выявить устроившего взрыв? Что, если он поджидает нас?
— Его деяния случайны. Опасность как полог, скрывающий убийцу. Откажись от страха, сорви его, и к тебе вернется уверенность.
— Кем бы он ни был, я готова ко всему, — процедила девушка.
— Твое внимание приковано к пешке. Она испугала тебя. Выросла над тобой, заслонив собой фигуры. Найди короля, повергни его, и война закончится.
— В нашей семье никому не удавалось стать королем. Каждый раз, когда кто-то надевал корону, Сагро оказывалось на границе безлуния. Зачем вступать в игру?
— Нас пригласили на партию. Символичность, недоступная среднему уму.
— Что на этот раз? Заявить о своих правах по праву наследования? Заставить Темпоре и Парадис признать вас императором?
Улица сузилась, один из всадников приблизился к карете, и свет от его факела заострил черты маски, придав ей зловещий вид.
— Ни к чему убеждать друзей и заставлять врагов признавать тебя монархом. Единственному Дону не потребуются символы власти.
— Так значит, вы задумали уничтожить все прочие семьи? — Ужаснулась Эмира.
— Всему свое время. Начни я пробуждать верных мне
Эмира обдумала его слова.
— Сколько невинных должно погибнуть?!
Дон Сагро не ответил, и его молчание было чудовищным ответом.
— Все?! — Догадалась она, раскрыв кровожадный замысел.
Даже Дио со своим масштабным юношеским мышлением не мог бы предложить такое решение.
— Выживает сильнейший, — глухо и монотонно прозвучало его решение.
Невероятная картина предстала перед мысленным взором потрясенной Эмиры, на которой ворвавшиеся в Ая прислужники кромсают всех, кто попался им под руку. Как устланы обезображенными телами парадная лестница и сад. Как выбрасывается из окна Велия, чья гордость и честь не оставляли иного выбора. Как бледнеет лицо Маргада, пронзенного множеством шпаг. Она почти ощущала предсмертную боль обреченных, и жалела о том, что родилась в своей семье. Урожденная Трейн, Эмира не могла покинуть Сагро, ибо была ее частью. Не могла ослушаться деда, возжелавшего окрасить Илинию в багровые тона. Как она будет смотреть в зеркало, если возненавидит себя за бездействие?
Усмиряя жестокость людских сердец, и проявляя милосердие к ближнему, Эмира надеялась не словом, но делом изменить мир к лучшему. Все прежние дипломатические переговоры окажутся бесплодными, и оборвутся старательно налаженные связи. Ее окружение не только оскудеет, — исчезнет в безлунии, под сиянием кровавой луны. Клокочущая в ней любовь к жизни противилась самой идее массового убийства, казавшегося невозможным деянием. Она не желала участвовать в подобной бойне.