Тимур с тяжелым вздохом потер шею. Не знал он, как расхлебывать, даже понятия не имел. Поговорить, все рассказать, объяснить… вот только станет ли слушать? Да еще парень этот. Ревность, конечно, моментально взвилась, но придавил, задвинул в темный угол, потому что никакого права на нее не имел. Сам все просрал, так что поздно возмущаться. Не удивительно, что Васька пытается забыть его, погрузившись в новые отношения. Он ведь делал точно так же, пока не понял, что все это не то, что без Чу никак. Теперь осталось в этом убедить ее саму.

— Ты меня просто так выдернул сюда, решив сводницей поработать? Или у Васьки действительно проблемы? — наконец свернул разговор в сторону того, что волновало больше всего на свете.

Ник шумно выдохнул, по-прежнему крутя в руках пустую стопку.

— Проблемы на подходе. И если не вмешаться прямо сейчас, то они непременно нагрянут.

— Просветишь? Или мне теряться в догадках?

— Не знаю в курсе ты или нет, но скоро мы с Васькой перестанем быть напарниками. Я перехожу в другой отдел и заниматься буду совершенно иными вещами.

— Да, она что-то по этому поводу говорила.

— Теперь у Василисы появилась навязчивая мысль. Она хочет со мной. Всеми правдами и неправдами пытается пролезть, даже рапорт уже умудрилась подать. Когда ей надо, она превращается в маниакально упертого человека.

— Ты, значит, не хочешь, чтобы она шла за тобой?

— Не хочу, — кивнул, — ей этого не надо, поверь мне. К такому дерьму и на пушечный выстрел нельзя приближаться. Тем более Василисе, с ее-то принципами и порядочностью.

— Все настолько серьезно?

— Более чем, — снова кивнул и замолчал, устало потер щетинистую щеку.

Тимур наблюдал за Ником, понимая, что действительно все серьезно. Не тот человек Лазарев, чтобы раздувать из мухи слона. Что-то в его жизни действительно происходит.

— Так рассказал бы ей все, разложил по полочкам. Васька — девочка умная, она бы все поняла.

Лазарев совсем невесело усмехнулся:

— Скажи, что с тобой происходило, когда, еще будучи в рабстве, тебе хотелось поговорить о своей прошлой жизни?

Неприятные воспоминания. Такое, если и захочешь, то не забудешь:

— Рта открыть не мог. Все спазмами сводило. Полное бессилие. Причем здесь это?

Никита, поджав губы, молча смотрел на него. Ничего не произнося. Просто смотрел, не моргая, чуть подняв одну бровь.

Тим сначала не понял в чем дело, а потом будто кипятком окатили: