– Немного – это сколько?.. – мрачно поинтересовался Якуб.

– Ну, тут широкий выбор. Несколько щепоток золотого песка, или же небольшой самородок, или несколько драгоценных камней. Нам подобное вполне по силам.

– В общем, придется скидываться, так?.. – тяжело вздохнул Якуб.

– Не жадничай, у тебя золота с собой полмешка... – усмехнулась я. – Отсыплешь немного, не обеднеешь. И потом, дорожные сборы никто не отменял, даже в этой стране.

Конечно, мне тоже жалко отдавать изумруды, но на вещи надо смотреть реально – если не заплатим, то можем задержаться очень надолго. И потом, эти сравнительно небольшие деньги отнюдь не являются для нас неподъемной суммой.

– Да пока я это золото на себе волок, у меня чуть пупок не развязался!.. – только что не взвыл Якуб.

– Но ведь не развязался же... – отмахнулась я. – Скинемся понемногу, не разоримся. У меня есть изумруды, у вас – золото. Не велик убыток, переживем.

– Госпожа Арлейн, у вас нет желания посетить храм?.. – вежливо поинтересовался Коннел. – Помнится, мы с вами прошлый раз там искренне молились о внесении ясности в затуманенные головы. Хотелось бы провести еще одну совместную молитву – она здорово очищает разум...

Я с трудом сдержала улыбку – вот паразит, нашел, о чем вспоминать! Помнится, тогда мы с Коннелом постарались поговорить друг с другом без привычной враждебности, и даже более того – парень позволил себе распустить руки. Похоже, сейчас Коннел приглашает меня на свидание, ведь на этом небольшом клочке земли, который занимает монастырь, другого места для общения просто не найти.

– Ну, раз мы здесь намерены пробыть несколько дней, то почему бы завтра и не помолиться?.. – улыбнулась я.

К несчастью, все наши планы пришлось менять, и, думаю, не надо долго пояснять, кто был тому причиной. Принц Гордвин так подвывал и стенал в своей запертой келье, что выспаться ни у кого из нас не получилось. Высокородный отступник утих лишь под утро, но стоило вновь раздаться колокольному звону, как из-за закрытых дверей вновь стали раздаваться тоскливые стоны, от которых хотелось заткнуть уши.

Однако хуже было другое – принц не только отказывался есть скромную монашескую пищу, но и при особо громких звуках церковного колокола извивался в конвульсиях на полу и бился головой о стены. Понятно, что если дела и дальше так пойдут, то грешник-принц или окончательно сойдет с ума, или полностью разобьет себе голову, или же выкинет что-либо иное, совершенно непредсказуемое. Во всяком случае, Павлен, которому Якуб рассказал о происходящем, только вздохнул: делать нечего, надо сегодня же уходить из монастыря, иначе церковная магия может сотворить невесть что с теми порождениями темных сил, что сейчас терзают душу принца, и последствия могут быть непредсказуемы.