– Думаешь, капитан нам поможет?.. – поинтересовался Дорен.

– Он мне показался нормальным мужиком... – пожал плечами Винсент. – Конечно, от этого человека не стоит ожидать изысканных манер, но иногда подсознательно чувствуешь, кто стоит перед тобой. На мой взгляд, капитан человек слова... Лиз, дай-ка мне письмо, прочитаю, как ты записала то, что я говорил.

Однако когда в руках молодого человека оказался лист с текстом, он удивленно протянул:

– Ничего себе!

– Что случилось?.. – не поняла я. – Ты где-то нашел ошибку?

– Нет, ошибки тут точно быть не может... – похоже, что Винсент подбирает нужное слово. – Здесь другое... У меня просто слов нет!

– В чем дело?.. – подошел к нему Дорен.

– Смотри сам!.. – и Винсент протянул тому лист. – Ну, что скажешь?

– Вот это да!.. – Дорен даже с уважением посмотрел на меня. – Такого я точно не ожидал! Загляденье! Лиз, где ты так красиво писать научилась?

Так вот в чем дело! Я-то никак не могла понять, что так удивило моих спутников, а оказывается, причина была в моем почерке, которым я имела полное право гордиться. Тетя Фелисия считала, что для женщин нашего круга крайне важно не только воспитание, манеры и умение держаться, но не менее важен красивый почерк. Сама тетушка писала просто изумительно, и при взгляде на ее записки можно было понять, что это такое – настоящая высокая каллиграфия, которую способны повторить очень и очень немногие. Хуже другое: тетя Фелисия требовала столь же безупречного написания и от членов своей семьи, а потому наши многострадальные учителя потратили огромное количество сил и терпения, чтоб мы, их не очень прилежные ученики, достигли одобрения тети Фелисии. Сколько времени (точнее, лет) у меня ушло на эти нудные, выматывающие занятия с пером и бумагой – об этом лучше не вспоминать, но в конце моих тяжких мучений тетушка осталась если не полностью довольной результатами моих трудов, то сказала, что «это пусть и не идеально, но сравнительно неплохо». Ну, в устах тети Фелисии это была достаточно высокая оценка.

– У меня были хорошие учителя... – я не стала впадать в ненужные подробности.

– Лиз, я такую красоту вообще в первый раз вижу!.. – кажется, Дорен говорил совершенно искренне. – Вот это почерк, куда там художнику! Такое письмо надо в рамку вставить и на стенку повесить! Не поверишь, но глядя на то, как ты пишешь, я завидую белой завистью!

– Присоединяюсь!.. – подал голос и Винсент.

– Госпожа, как замечательно!.. – подала голос и Ярли, которая через плечо Дорена смотрела на письмо.

– Да ну вас!.. – я даже немного растерялась от таких слов, но все одно мне было очень приятно искреннее восхищение. – Нашли время говорить не по делу!