— Могу. Я нашла и устранила убийцу волчат. В благодарность они сделали меня своей сестрой, научили слышать и чувствовать Зиму.
— Как это было? — в глазах посла снова блеснул тот знакомый мне практически маньячный интерес исследователя.
— Самые острые ощущения в моей жизни, во всех смыслах, — усмехнулась я.
— Расскажи мне о Ледяных.
— Что конкретно?
— Они действительно дети Зимы?
— Да, и даже больше, они сами — Зима. Ты бы только видел, как они охотятся, словно зимняя буря обретает в этот момент форму и разум. Очень красиво.
— А Ледяное пламя, это тоже правда?
— Да, правда.
— Значит и они не вечны, жаль, наверное, когда столь прекрасное существо умирает.
— Они не умирают, они просто снова возвращаются в изначальную форму и становятся одним целым со своей матерью. И они…, - я замялась, не зная, как лучше объяснить, — ну для них это вроде как праздник. Они не плачут и не скорбят, они радуются за своих братьев и сестер. В общем, это сложно объяснить, но, как правило, Возвращение Ледяного — радостное событие, — посол сначала нахмурился, а спустя некоторое время неуверенно кивнул.
— Ты сказала, как правило, значит не всегда?
— Нет. Иногда бывает так, что волк еще не должен умирать, он еще молод, его тело здорово и полно сил, но и остаться в живых он уже не может.
— Например?
— Например, если Ледяной теряет свою пару, он умирает почти сразу же следом за ней. За всю долгую жизнь у них может быть лишь один партнер, и это даже больше, чем любовь, это связь, на уровне тел, душ, сердец. Не уверена, что могу объяснить, я через такое никогда не проходила.
— А волчонок?
— Он… — я сглотнула и тряхнула головой. — С щенками сложнее. Они не могут контролировать стихию, и до момента их первой инициации над ними в большей степени властвуют инстинкты, нежели разум, — посол серьезно кивнул, показывая, что понимает.
— Когда наступает первая инициация?
— У каждого по-разному, но в основном это период между десятью и пятнадцатью годами. А до этого, стихия внутри них очень нестабильна. Впрочем, так же как и разум.
— Разум?