"Поиграем, говоришь?"

"А то!" — да это будет весело однозначно.

Мы выслушали длинную, явно затянутую и слишком сильно напичканную эпитетами речь министров, весь смысл которой сводился к необыкновенной радости Илии по поводу прибытия во дворец принца Ширана дар Сараэн, на одно только перечисление регалий которого ушло лучей десять, и к тому, что вечером в его честь будет дан грандиозный бал.

И бла-бла-бла, и так далее, и тому подобное. К концу речи зевал даже дисциплинированный и преданный королеве, как собака, Станис. Новость про бал меня особо не порадовала.

Когда, в итоге, я все-таки оказалась в отведенной мне комнате, то с неудовольствием отметила, что ее огромные окна выходят на солнечную сторону, а занавески практически полупрозрачные. Короткий пас рукой и вот уже в спальне царит приятный глазу и обожравшимся теням полумрак. Стэр со мной не пошел, а решил отправиться прямиком на разведку, мотивировав это жгучим желанием, осмотреть место моего заключения. Я лишь пожала плечами и посоветовала ему в первую очередь заглянуть на чердак северной башни. Там раньше была моя комната. Ну хочется ребенку, пусть полюбопытствует.

Из душа я выползла лишь спустя оборот, чистая, отдохнувшая и разморенная горячей водой настолько, что даже одеваться было лень. Но все-таки еще одно дело срочно требовало моего внимания.

Поэтому я плюхнулась в кресло прямо в полотенце, кинула в центр комнаты три заклинания против подслушивания, которые тут же развернулись и окутали все желтой сетью. И только потом достала зеркало.

— Здравствуй Дакар, — ректор смотрел на меня красными, воспаленными глазами. Я вгляделась в отражение и с удивлением обнаружила, что он не в своем кабинете и даже не дома, со всех сторон плотной стеной его окружал лес.

— Позлорадствовать хочешь? — окрысился он. — Ну что ж давай, только сначала объясни за что?

— Ты о чем? — я нахмурилась и потерла лоб.

— Знаешь, Обсидиана, я обычно смотрел на твои закидоны и садистские шуточки сквозь пальцы, но в этот раз ты перегнула палку.

— Я не понимаю.

— Что, память потеряла?

— Дакар, мать твою, объяснишь ты, наконец, что не так, а то я начинаю терять терпение.

— Это ты б. дь, терпение теряешь?! Совсем охренела! — он не орал, но голос повысил значительно, и от этого у меня по спине пробежал неприятный холодок. На моей памяти он так злился на меня только однажды, но тогда я хотя бы понимала, за что и, откровенно говоря, была виновата. А сейчас…

— Дакар, — я попыталась его успокоить, — я не имею ни малейшего представления, от чего ты так зол. У тебя что, подагра разыгралась? — а вот это было явно зря. По засветившимся нехорошим блеском глазам и заходившим на щеках желвакам я поняла, что шутка не прошла.