Еда для моей пары. Извини, маленькое существо.

Нас разделяло всего несколько шагов, я уже подобрался и готов был прыгнуть на незадачливую жертву, когда новый полный страха писк резанул по ушам, заставив остановиться. Оно маленькое, глупое, ему страшно, дико страшно, и я чувствовал вкус ужаса на языке, слышал, как судорожно бьется за ребрами крошечное сердце. Оно мне на один зубок, Кали на два. Но… я ел, и птичка ела вместе со мной. Мы не голодны… Еще один крик полный отчаянья, и я отступил назад, сел на песок. Да. Ему очень страшно, а Кали предпочитает рыбу, а я — дурной волк.

Тихо рыкнул, вскочил на лапы, снова поймал запах воды и побежал на него.

А через десять лучей уже пытался поймать рыбу на фоне темнеющего корабля. То, как я это делал… Стыд и позор, в общем. Воду волк не любил, но ради своей пары пытался терпеть: и мерзкие брызги в ушах, и песок в пасти и соль в носу. Спустя еще двадцать лучей итогом стали три мелкие пестрые рыбешки и одна темная крупная. Не густо, но зверь был доволен и до невозможности горд собой.

А потом, уже обернувшись, я набрал еще каких-то фруктов, аккуратно завернул свою добычу в огромные листья, убрал в пространственный мешок и прыгнул в лодку у берега — не очень-то погребешь, когда у тебя четыре лапы, это Кали хорошо — она летает. Ладно хоть трап был спущен.

Сапсана я нашел на носу, она лежала на животе на мачте, болтала голыми ногами в воздухе и смотрела в воду, а белое платье задралось почти до самых икр, и трепал распущенные волосы легкий бриз.

Я тихо приблизился и сел на бортик рядом.

— Принес тебе перекусить, — достал из мешка свой нехитрый результат охоты. Птичка ловко перевернулась, садясь ко мне лицом, а глупое сердце пропустило удар, пока смотрел, как она балансирует на мачте, я даже подался вперед, в стремлении подхватить ее, если что. Но девушка играючи придвинулась ближе и в знакомом птичьем движении склонила голову на бок, глядя мне в глаза.

— Большой, страшный волк принес мне поесть? Добыл для меня что-то? — Калисто вроде спрашивала не в серьез, но я видел ее глаза. Мы — оборотни, мы оба знаем, что это значит.

— Да.

— Хорошо, — помолчав немного и по-прежнему не отпуская моего взгляда.