— Кровь младенца… Фу, как старомодно. Ты отстал от времени, Тивор, мне вполне хватит твоих внутренностей, — оскалился в ответ Гришем, поднялся на ноги, порылся на столе и сел обратно с плотным мешочком и темно-фиолетовым платком в руках. — Ты же маг хаоса?

— Да. Калисто рассказала?

— Мы про тебя почти не говорили, не обольщайся. Духи нашептали. И имя, и возраст, и стихию открыли, даже шрам, что у тебя на заднице показали.

— У меня на заднице шрамов нет, — хмыкнул я. — Могу показать, если не веришь.

— К выходу только развернись, жесткое приземление у подножия могу гарантировать. А теперь заткнись, пожалуйста.

— По-моему, это ты тут трещишь без умолку, — отбил я и демонстративно сжал губы. Гришем с каким-то детским любопытством оглядел меня с ног до головы и расстелил платок на полу, разглаживая его руками, с низу и в бок, с низу и в бок. Он надавливал на ткань с силой, напряглись мускулы на руках, он словно пытался вмять ткань в каменный пол, бормотал себе под нос какой-то заговор, шептал речитативом, не прерываясь, даже чтобы вдохнуть. Глаза у тигра были закрыты, через сорок вдохов он начал раскачиваться из стороны в сторону. Мне показалось, что тени на стенах стали глубже.

Актер бродячего театра.

Видел я уже подобное. У Нарины, конечно, были другие приемы, но эффекта оба пытались достичь одного и того же. Хотя должен признать, маленькая больная на всю голову вампирша ошибалась редко. Еще реже предсказывала так, что с первого раза можно было разобрать смысл сказанного. Наверное, это профессиональное. Правда, если шаман начнет вешать на меня туже чушь, что и Нарина, я все же съезжу ему по морде. Так, для профилактики, за пустые философствования о синяках и трату моего времени.

Мысль заставила улыбнуться.

А Гришем потянулся к мешочку, начал перекатывать внутри камни, по комнате разнесся слабый перестук, как капли дождя по стеклу.

— Назовись, — прозвучал вдруг ставший глубоким голос.