Гришем четко дал понять, что от меня тут практически ничего не зависит, и штурвал все-таки придется отдать кому-то другому.

Личные каюты и вещи команды отняли у меня гораздо больше времени, чем я предполагала. Просматривать их откровенно не хотелось, складывалось чувство, что я выворачиваю каждого пирата наизнанку и копаюсь, копаюсь, копаюсь, причиняя не просто боль, но почти агонию. Но я давила в себе эти ощущения и продолжала с помощью Ника рыться в чужих сундуках и жизнях, может быть именно поэтому, устала гораздо больше, чем в первый раз, да и процесс так затянулся. Мне просто до одури не хотелось этого делать, каждый раз требовалось несколько вдохов, чтобы набраться мужества перед следующей каютой, перед следующим ящиком, перед следующим погружением. И каждый раз ничего не находя, выдыхала с облегчением. Вот только чувство того, что я что-то упустила, никак не хотело меня покидать, пропитанным потом комком валяться на полу.

Разбудил меня громкий, нетерпеливый стук в дверь. Я, не глядя, махнула рукой, снимая плетение, и тут же упала обратно на подушку, натягивая одеяло на голову.

Никуда не пойду, ничего не буду делать. Не хочу.

Но не прошло и вдоха, как меня раскопали из вороха ткани.

— Птичка, — выдохнул Тивор в ухо, заставив втянуть голову в плечи, чтобы спрятаться от щекотки. — Бесовка, — не желал сдаваться он.

— Никуда не пойду, ничего не буду делать. Не хочу, — озвучила свои мысли, крепче зажмуривая глаза.

— Хорошо, только не убегай от меня больше вот так, — слишком серьезно попросил оборотень, ложась рядом и устраивая мою голову на своем плече.

— Не предлагай мне отдать корабль, и не буду убегать, — все-таки открыла я глаза. — Сколько времени?

— Четыре оборота, — улыбнулся волк мне в шею.