Он молчал. Его руки обвились вокруг талии, Гад прижал меня к себе так, что я ощутила его напряженное тело каждой частичкой своего, чувствовала его дыхание на губах, видела отблески зажегшихся фонарей в волосах.
— Я буду разбираться, — наконец сказал мужчина. Сказал неприятную, уродливую правду, а не то, что на моем месте ожидала бы услышать любая другая. Я этой правде была благодарна, даже рада.
— Вот видишь…
— Это не значит, что я отдам тебя, — тут же сощурился он, глаза полыхнули злостью, руки сжались крепче. Гад почти втиснул меня в дверцу машины.
— Мой благородный грешник, — прошептала, зарываясь пальцами мужчине в волосы, заставляя его наклониться, целуя и проваливаясь в этот поцелуй с головой. Его губы были твердыми и жесткими, поцелуй — яростным и голодным, все тело — жестким, только невероятно легко пальцы ласкали спину, до безумия нежно язык играл с моим. Кружилась голова, горело все внутри.
Черт!
Этот мужчина сводит меня с ума.
— Мы даже поругаться не можем по-человечески, — пробормотала я, отстранившись, когда воздуха совсем перестало хватать.
— Может, потому, — склонил он голову набок, продолжая поглаживать пальцем мою скулу, — что мы не люди? Но ты задаешь слишком сложные вопросы, колючка…
— Прости, — пожала плечами.
Волков покачал головой:
— Мне нравится. Это какое-то почти мазохистское удовольствие. Еще один фетиш, как моя одежда на тебе, — широкая ладонь спустилась к заднице. Змей прижал меня к своим бедрам.
— Засранец, — уткнулась я лбом Яру в грудь, все еще тяжело дыша. — Ты к Санычу?
— Да. Потом заскочу на пару часов в отделение. Сухарь забил мою голосовую матом, надо выяснить причину.
— Я поеду в отель.
— Хорошо, я постараюсь пораньше, — он повернул голову на звук подъезжающего такси. — Пообещай мне только, что не будешь встречаться с отцом.
— Даже под дулом пистолета, — улыбнулась, отстраняясь.
Он кивнул как-то настороженно и задумчиво и взял меня за руку, потянув в направлении машины.
«Я хочу тебя», — мигнуло сообщение на телефоне, когда такси уже выехало со двора.
«Это обещание?»